Вероника Трифонова - Последняя жертва [litres с оптимизированной обложкой]

Красное платье…

Мёртвая, уставив на неё огромные опустевшие чёрные глазницы, закричала так, что у Ксюши заложило уши, и при виде этого кричащего черепа её сердце было готово остановиться…

Вдруг привидение куда-то исчезло, но крик не прекращался. И только через несколько секунд Ксюша обнаружила, что это она сама кричит, лёжа вся в поту на своей кровати. Едва осознав это, она резко дернулась и упала на пол.

Кошмар был настолько реалистичным, что ей казалось, будто она всё ещё в нем, и горящее чудовище в красном платье вот-вот кинется на неё снова. Оставаться здесь ей не хотелось больше ни секунды. Дрожа и плача, она поднялась на ноги, и, спотыкаясь, поспешила в зал.

Ей уже было неважно, что подумает Артём, когда обнаружит, что она посреди ночи залезла к нему в постель, как испуганный маленький ребёнок, побежавший в родительскую спальню. Ксюша не испытывала стыда перед собой – страх был намного сильнее, а чувство собственного достоинства она и так уже потеряла в тот момент, когда маньяк насильно овладел её телом. И пусть даже при таком новом положении вещей, которое она собиралась принять, он получит больше соблазнов сделать это ещё несколько раз. И пусть даже сделает.

Главное, – думала Ксюша, утыкаясь в его плечо и плача, что не может больше так, ей постоянно очень страшно, она устала от этого, и пусть он делает с ней что хочет, только не покидает её, – что сейчас, и всё дальнейшее время, она будет под его защитой. Он не был основным кошмаром – он был повелителем кошмаров, а значит, с ним ей ничего не угрожало. Остальное не имело значения.

– Соколов Владимир Петрович, тысяча девятьсот семидесятого года рождения. Был взят сотрудниками милициями в собственной квартире в состоянии наркотического опьянения, рядом с трупом его жены Анастасии, которая была убита в результате множественных ножевых ранений. Ага, вот приложение заключения эксперта: нанесено около девяти колото-режущих ран в область грудной клетки и брюшной полости размером… Смертельным оказалось одно в сердечную мышцу… Так, с причиной смерти понятно. Что там дальше по ходу расследования? Обвиняемый не отрицал убийства супруги, хоть и не мог вспомнить этого, но отрицал обвинение в остальных смертях… По решению суда от двадцать девятого июня две тысячи четвёртого года был признан виновным в убийстве одиннадцати женщин, и приговорен к пожизненному заключению в ИК-18 «Полярная сова». Он до сих пор там? – уточнил Гоша, закрывая папку и кладя её на стол.

– Да. Ты, я так понимаю, хочешь, чтобы я с ним поговорил? – спросил Журавлёв.

– Верно, и мы это уже обсуждали. У тебя же там есть друг, полковник…

– Допустим, – протянул он, облокачиваясь на стол. – Я это сделаю. Но даже если предположить, что его подставили – не факт, что он сможет назвать настоящего виновника. Ладно. Пусть расскажет всё, что вспомнит.

– Постарайся его разговорить. Он просидел в заключении много лет, и уже смирился с тем, что никто ему никогда не верил. Никто не хотел его слушать. Но если ты дашь ему понять, что готов узнать все, о чём он думает насчёт тех убийств, он с большой вероятностью ухватится за возможность высказаться.

– Прошу прощения, – подал голос Юра, сидевший на стуле у раскрытого в связи с наступившим теплом окна. – Ребята, вы сильно не обижайтесь, но мне кажется… это какая-то дичь. Игра вслепую.

Гоша и Влад дружно повернулись к нему. Тот пожал плечами и скорчил виноватую физиономию.

– Ну, вдруг это всё-таки он убил тех женщин? Что тогда? Гоша, мне до сих пор кажется – виноват Соколов или нет, он не связан с нынешним преступником. Блин, у них даже разный модус операнди. Образ действия, – пояснил он. – В случае с делом Соколова всё типично. Он расправлялся с жертвами самыми обычными методами, в безлюдных местах, да и трупы потом находили. С мотивами там тоже более-менее ясно: парень ещё с начала девяностых крепко подсел на наркоту. Тут есть показания свидетелей, из которых следует, что Владимир начал употреблять на старших курсах института. Это девяностый – девяносто второй: как раз тогда развалился СССР, и увеличилась доступность к психоактивным веществам. А ещё в то время у парня в семье случилась трагедия. Его родители были высокопоставленными членами партии, и при крахе союза потеряли все, включая свои сбережения. Отец повесился, мать позже спилась… Ну вот он на фоне всего этого и поехал кукухой, – прокомментировал Юрий, оторвав взгляд от ещё одной копии дела, лежавшей у него на коленях. – К тому же, есть информация, что за год до убийства жены он с ней уже год как не жил. Возможно, они крепко поссорились, но не развелись по неизвестным причинам. Может, супруга надеялась, что он исправится – и зря.

– Да, Юра, всё это чётко, ровно, и логично, – досадливо поморщился Гоша. – Вот потому ты и оперативник.

– Что? – не понял тот. – А, ну да. И я ещё не закончил. Это я всё сказал к тому, что Соколов не похищал женщин. Он их просто… убивал. Десять лет орудовал. Юрист наш, ещё хорошо заметал все следы. Знал, наверное, на что будут смотреть, и соблюдал осторожность. Вот только один фиг дурь его всё равно погубила.

– Бывает, маньяки специально меняют почерк, чтобы запутать полицию, – медленно протянул Влад, задумчиво почесав усы с правой стороны.

Гоша заметил, что ткань синего в вертикальную серую полосу пиджака на плечах детектива выглядела такой натянутой, что, казалось, вот-вот лопнет.

– Окей, окей. Не быть мне Шерлоком Холмсом, – Юра поднял ладони вверх.

– Влад, – не обращая внимания на Юрия, Гоша слегка придвинулся вперёд и выразительно посмотрел прямо в лицо Журавлёва. – Я очень прошу, чтобы ты поговорил с Соколовым именно сам. Кто, как ни ты, точно сможет вывести его на откровенность? Я знаю тебя давно, и я точно уверен – ты обязательно сможешь подобрать к нему нужный ключ. Может, он даст нам хоть какую зацепку. Нет… так нет, – тихо закончил он, откидываясь на спинку стула.

Юра пробормотал себе под нос что-то, смахивающее на «упрямый».

– Хорошо, Гоша, – успокаивающе кивнул Влад. – Не беспокойся. Я отправлюсь туда в самое ближайшее время.

Выйдя из «Крэйна», Георгий и Юрий оказались на улице. Стоял ясный погожий день. Несмотря на то, что была только середина мая, столбик термометра сегодня показывал двадцать четыре градуса. Солнце припекало так, словно уже наступило лето.

– Знаешь, о чём я ещё думаю? – сказал Гоша, щурясь от яркого солнечного света.

– Нет, – несколько настороженно отозвался Юра – так, будто опасаясь того, что ещё он может предложить. И тут Георгий признавал, что он, скорей всего, сейчас оправдает опасения друга.

– Может, сравнить ножевые ранения жертв Соколова и пары, убитой два года назад?