Элина Бакман - Когда умирает король

Юлию потряхивает от мысли о том, что год за годом мать выстраивала этот мерзкий фасад благочестия. С завидным упорством мать играла в спектакле, сценарий и главная роль которого принадлежали отцу, уважаемому банкиру Матти Эсколе. Отцовская смерть служит Юлии отличным успокоительным — по крайней мере, пока. А вот встреча с матерью натягивает внутри все струны. С отцом Юлия мысленно распрощалась уже давно. Ситуация с матерью всегда была неопределенной.

Юлия нажимает на белую кнопку звонка, раздается знакомая мелодия. Проходит мгновение — и слышно, как в прихожей открывается внутренняя дверь. Юлия набирает в легкие побольше воздуха и заставляет себя хоть немного улыбнуться. Хочется выглядеть радостной и воодушевленной, несмотря на то, что лучше бы ей провалиться на месте.

Райя Эскола открывает дверь и какое-то время смотрит на Юлию, не говоря ни слова. Та не помнит, приходилось ли ей хоть раз видеть мать такой: хрупкой, беспомощной, неуверенной. Долгий, пронзительный взгляд, окидывающий с головы до ног, и потом — прямо в глаза. Смятение постепенно уступает место узнаванию. Юлию, скорее всего, выдал рост. Единственное, что в ней не смогли поменять эти годы.

— Здравствуй, — неуверенно обращается к маме Юлия: сама не представляет, что тут нужно говорить. Она решила не обнажать чувства, пока они по-человечески все не обсудят. Как взрослые люди. Но сейчас, глядя в огромные блестящие мамины глаза, которые видят в ней столько родного и столько чужого, Юлия чувствует подкатывающие к горлу слезы.

— Проходи давай, нечего тут нюни распускать, — говорит мама. Суровее, чем собиралась. Все, что мама когда-либо говорила, отдавало прохладцей. Однако на этот раз от Юлии не укрывается мамина растерянность.

Следующим утром, после разговора длиной в целую ночь и пары часов сна, в дверь снова звонят. Юлия просыпается от знакомого звука, которому оказалось под силу пробраться даже в сновидение. Мозг умудряется логически обосновать присутствие этой мелодии в творящемся во сне хаосе. «Кабельный завод» и Хартола соединились в сплошной бессюжетный бред. Синие татами и беспомощные женщины.

Юлия садится на постели и трет глаза. Она дома. В своей старой комнате. Обставлена, конечно, совсем по-новому — и все-таки. Ее комната. Кое-что неизменно даже сейчас: старая береза, виднеющаяся из окна, до сих пор своими веточками отбрасывает на деревянную крышу пятнистую тень. Если долго приглядываться к этим пятнышкам, можно увидеть разных существ и даже человеческие лица. Юлия тут же находит некое подобие собаки и женский профиль. Потом берет в руки телефон: 10:15. Они с мамой проговорили почти всю ночь. Заснуть получилось лишь в районе четырех часов утра.

Со спинки стула Юлия стягивает серую толстовку и надевает ее поверх ночной рубашки, так и спускается. Дойдя до гостиной внизу, она замечает стоящую у входа маму. Из дверной щели тянет прохладой. Точно. Звонок. Та кошмарная мелодия, вытащившая ее из сна.

— Доброе утро! — выкрикивает Юлия, мама подскакивает на месте и оборачивается так, словно забыла, что вчера приехала дочь. Затем Райя Эскола не терпящим возражения тоном говорит что-то человеку на улице и закрывает дверь.

— Кто это? — интересуется Юлия, забирая волосы в конский хвост. Она с сожалением отмечает, что мама еще не варила кофе.

— Да пастор. Спрашивал, как мои дела, — бормочет мама в ответ и, как бы спохватившись, здоровается с дочерью снова, уже мягче.

— Доброе утро, доченька. Как спалось?

— Форс? — спрашивает Юлия, приглядываясь к маме. Она так постарела.

— Тот еще святоша, — шипит мама, но тут же расплывается в улыбке. — Не хочу, чтобы он так скоро разнюхал о твоем приезде.

От мамы будто веет какой-то неожиданной, не свойственной ей смелостью. Даже бунтарством.

— С тобой пытались встретиться полицейские, — сообщает мама, вплывая в гостиную, чтобы смешать себе первый за сегодня алкогольный коктейль.

— Я в курсе, — говорит Юлия и следует за мамой к деревянной чайной тележке работы Алвара Аалто.

Маленькая команда Яна сидит за столом в номере гостиницы «Линна». Из Хельсинки в Хартолу приехали уже втроем: Хейди, Ян и Зак. Они пьют чуть теплый, обделенный вниманием кофе и обдумывают церемонию прощания, запланированную на завтра. Госпожа Эскола захотела этого, несмотря на то что тело все еще находится на вскрытии. Кофе тут, кстати, куда приличнее их офисной отравы, зато с чашечками проблема: они все на один глоток.

— Нам принципиально важно присутствовать на этом прощании. Будем наблюдать за теми, кто придет. Среди них вполне может оказаться убийца. Если разгадка кроется в прошлом Сундина и Эсколы, то справедливо будет предположить, что третья потенциальная жертва тоже появится завтра на прощании. Райя Эскола поместила в местную газету объявление о том, что приглашены все желающие, место проведения — церковь. Работу это нам, конечно, не облегчает, но есть надежда на то, что повысятся шансы встретить убийцу, — говорит Ян. — Наблюдайте за тем, кто зашел как бы случайно, наблюдайте за церковнослужителями. Короче, наблюдайте за всем, потому что у нас до сих пор ничего нет, — заканчивает он, постукивая маркером по доске.

— Все четыре симки сейчас под круглосуточным наблюдением. Если какую-то из них активируют, у нас появится след, — сообщает Зак.

— Для церемонии прощания был составлен и список особых гостей, — говорит Хейди, раздавая всем информацию, поступившую от госпожи Эскола. Ян быстро пробегается по именам, ища среди них владельцев «Ситроен-Джампер». Совпадений нет. Зак молча пробивает всех людей из списка.

Остекленевшим взглядом Ян смотрит на экран ноутбука. Мысли вообще не о том. Ян пытается взять себя в руки, но идея неотступно преследует его целый день. Если они снова в Хартоле, можно же сообщить об этом Саане. Одно лишь это придает Яну сил, хотя, по большому счету, все остальное поводов для радости не дает. Они сейчас как на пороховой бочке, в воздухе так и витает призрак следующей жертвы. Возможно, убийца мелькнет среди скорбящих.

Нового трупа, нового короля, считает Ян, им осталось ждать максимум несколько дней. Между смертями Ларса Судина и Матти Эсколы прошла неделя. Со смерти Эсколы прошло уже полторы.

Król wody. Саана рассматривает малюсенькую картину на пленке, вспоминая о том, что обо всем этом рассказывала тетя.

— В конце восьмидесятых в художественных кругах Хартолы, довольно скромных, конечно, только и разговоров было, что о картинах, иллюстрирующих мифы. Возникли целые художественные направления, вокруг которых тут же повырастали эзотерические культы в Центральной Европе, — говорила Инкери. — В те годы в колледж Восточного Хяме как раз пришел новый учитель рисования. Он-то и заинтересовал студентов всей этой мистикой. Тогда же Алма организовывала свои шаманские мероприятия. Даже я на какой-то момент перестала смотреть на вещи критически. Я влюбилась в харизматичного коллегу. Поговаривали, что в районе речного порога что-то происходит. Ходили даже слухи о том, что там живет Король воды. В общем, атмосфера располагала ко всему, и смерть Хелены стала своеобразной кульминацией этого художественного безумства, кульминацией нелепой и отвратительной. То лето оставило отпечаток на всем городишке.