Валерий Любачевский - Будь ближе к врагу своему, или Погоня за оборотнями

— А я-то здесь при чём? — возмущённо воскликнул Ояр.

— А при том, что на его месте я легко могу представить тебя. Остальных — с трудом, а вот тебя — легко.

Олег незаметно дёрнул Долгоногова за руку: остынь, мол, дай Лёвке выговориться! Но остановить рассерженного Ояра было не так-то просто.

— Нет, ты скажи, — подступил он к Скворцову, — что Олежка такого плохого сделал? Он бандита повязал! На него весь отдел с уважением смотрит. А для молодых он вообще кумир!

— Вот! — воскликнул Лёва. — Теперь в точку. Правильно, для молодых он пример для подражания! Вон, смотри, как они на него уставились? — он кивнул на сержантов. — Прямо, как на икону в церкви. А теперь представьте себе, что кто-то из них, окажется в аналогичной ситуации. И он поведёт себя так, как его кумир? Только вот у него нет за плечами двух десятков лет упорных тренировок, выигранных чемпионатов, спецподготовки, афганского опыта, наконец! И что тогда? Госпиталь или, не дай бог, похороны с воинскими почестями? Олег, ты же сам учишь молодых не проявлять ненужного геройства. Получается, что ты нарушаешь свои же наставления. Я не прав?

— Не прав! — нахмурился Островецкий. — Бывают исключения из правил. Это был как раз такой случай. Командир — опасный преступник, и я не мог позволить ему ходить по моему городу, по тем улицам, по которым ходит моя девушка. Так что извини, Лёва, я остаюсь при своём мнении. С пистолетом я лопухнулся — признаю, но на задержание пошёл правильно. И, кстати, хорошо, что он на меня вышел, а не на неопытного пацана.

— Да, а если бы у него был ствол, а не нож? Что тогда?

Этим вопросом Скворцов сразил Олега наповал. Крыть было нечем.

— Ну, тогда ты бы меня сегодня не распекал, — попытался отшутиться Островецкий.

— Не смешно! — нахмурился Лёва. — Знаешь, говорят: «не буди лихо — покуда тихо»! Поэтому оставь свой чёрный юмор! И, кстати, я вас с Долгоноговым не распекаю, а воспитываю, и — заметь — наедине, чтобы невзначай не подорвать ваш авторитет у сотрудников отдела.

— Спасибо тебе, отец родной! — ёрничая, поклонился Олег. — Можешь продолжать воспитабли проводить. Впитаю, аки росу утреннюю, мудрые мысли!

— За пистолет тебе отдельный втык полагается, — как ни в чём не бывало продолжил Скворцов, — но, учитывая обстоятельства, при которых ты его забыл в сейфе, ограничимся констатацией факта. Ну, а в общем ты, Олежек, молодец! — вдруг улыбнулся он. — В старые добрые времена тебя бы за это полагалось к медали представить, но где теперь та страна, которая эти медали раздавала? — невесело пошутил Лёва. — Но премия в размере оклада тебе обеспечена. Я только что созванивался с управлением. Там все по потолку от восторга ходят. Как же: следователь, кабинетный червь, в одиночку повязал вооружённого преступника…

— А ничего червячок — жилистый! — заржал Ояр, ощупывая бицепс Олега.

Тот наморщил лоб, что-то прикидывая в уме.

— Ты о чём это задумался? — спросил Скворцов.

— Да вот, прикидываю: если бы я хотя бы раз в неделю вязал по Командиру, то был бы в полном шоколаде.

Ояр прыснул. Лёва покачал головой, сдерживаясь от смеха.

— Господи, — краешком губ улыбнулся он, — вроде взрослые уже мужики и в звании немаленьком, а ведёте себя, как бестолковые пацаны. Как говорится, «горбатых могила исправит»! Добро, Олег, передавай все материалы по разбою Коношонку в том виде, в котором они есть — в этом деле ты больше не следователь. Кстати, Лёня хочет допросить тебя в качестве потерпевшего.

— Только через пузырь! — засмеялся Олег.

— Это с чего вдруг? — раздался за спиной голос Коношонка. — Я тут подхожу и слышу, что с меня вроде проставу требуют, — улыбнулся он и тепло пожал руки милиционерам. — Так за что пузырь-то?

— Пузырь, Лёнечка, — охотно пояснил Островецкий, — за то что, во-первых, ты получаешь практически готовое дело, а во-вторых, вместе с Командиром, на блюдечке. Кстати, мне бы переговорить с ним?

— Олег, — замялся Коношонок, — ну, это не совсем правильно. Ты ведь теперь по этому делу проходишь в качестве потерпевшего, поэтому встречаться вам не следует.

— А я в твоём присутствии.

— Ну, если так… Тебе разве откажешь? При условии, что врачи разрешат.

— В каком смысле врачи? — вытаращился Олег.

— Здрасте! — ухмыльнулся Коношонок. — А кто его на больничную койку определил? — Он уловил недоуменный взгляд Островецкого. — Постой, ты что, ещё ничего не знаешь?

— А что я должен знать? — удивился Олег. — Я хотел вместе с тобой сходить в ИВС и допросить Проханова…

— А он в больнице, — засмеялся Лёня. — Твоими стараниями, между прочим! А вы что, ему не сказали? — спросил он у Скворцова и Долгоногова.

— Не успели, — усмехнулся Ояр. — Товарищу майору товарищ подполковник с утра нотации читать изволили…

— Да погоди ты! — осадил его Олег. — Лёня, — обратился он к Коношонку, — а что врачи диагностировали у этого урода?

— Сотрясение мозга, перелом носа, три выбитых зуба, вывих челюсти. И это, не считая гематом и ссадин. Ты что его, через мясорубку пропустил? — уважение в голосе прокурорского следователя граничило с восхищением.

— Блин, — несколько смущённо протянул Олег, — говорил же выродку: «Бросай нож»! Не послушал… А ты, Лёнчик, только не вздумай мне превышение пришить! — он вперился взглядом в Коношонка. — Учти, все манипуляции с тушкой Командира я производил, только пока у него в руке был нож.

Ояр и Лёва засмеялись. Коношонок, напротив, обиделся.

— Олег! — воскликнул он. — Как ты мог такое подумать? Даже прокурор просил передать тебе его личную благодарность! А ты!.. — от возмущения Лёня не находил слов.

— Ну, извини! — усмехнулся Островецкий. — Мне сегодня что-то шутки не удаются. Ладно, поехали в больницу…

В коридоре городской больницы Островецкий и Коношонок встретили заведующего травматологическим отделением доктора Краснова.

— Давненько ты нам пациентов не поставлял! — засмеялся Игорь Сергеевич, пожимая руки Олегу и Леониду. — Ребята, у вас двадцать минут, — предупредил он, подводя следователей к палате, где находился Проханов.

Тот лежал в отдельном боксе под охраной двух милиционеров ППС. Олег попросил их выйти и подсел к койке Командира. Тот имел весьма плачевный вид: голова почти полностью забинтована, открытыми были только глаза и губы.

— Доктор разрешил нам с тобой поговорить, — начал Островецкий. — Твоё дело будет вести следователь Коношонок, — он кивнул на Лёню, — а у меня к тебе только один вопрос: кто такой Москвич и как его найти?

Проханов из-под бинтов устремил на него ненавидящий взгляд.

— Ты на меня не зыркай! — усмехнулся Олег. — Я таких гнид, как ты, всю жизнь давил и давить буду! Отвечай лучше на поставленный вопрос.