Марек Краевский - Эринии

Заглянул под кровать и вытащил оттуда ободранный фанерный чемоданчик. Открыв его, онемел. Малецкого не надо было допрашивать.

— Он твой, — сказал Питке, подошел к окну и начал глубоко дышать.

Смотрел на детей, которые шли с ранцами в школу, женщин на галереях, которые энергично вытряхивали подушки и перины, на какую-то бабку, которая набирала воду. Смотрел на все это и ничего не видел. Перед глазами были куклы из чемоданчика Малецкого. Их уста были окрашены красным. Между ногами зияли неумело сделанные отверстия, вокруг которых чернилами было домалеваны волосы. На туловищах виднелись очертания грудей, в дырках посреди них торчали вершки морковок. Некоторые куклы были мужского пола. Между их ногами торчали красные карандаши, а ягодицы разделяли длинные шрамы, сделанные долотом. Головки всех кукол склонялись на грудь, а туловища были исполосованы косыми ранами. Они выглядели как Геня Питка, скрюченный в нужнике на Жолкевской.

Попельский смотрел на двор и ничего не видел. Не заметил, что к окну кто-то быстро приближается. Не заметил металлический прут, которым выбили остатки стекла и ударили его по голове. Упал и больше не чувствовал вони в ободранном доме.

Только очнувшись, Попельский почувствовал прикосновение. Прежде чем открыл глаза, прежде чем к нему вернулись слух и обоняние, он почувствовал щекотание от лба к затылку. Ему казалось, что мысли, которые сопровождали это ощущение, каким-то образом материализовались и танцуют, причиняя боль, под лопнувшей кожей черепа. Представил, что он лежит в углу каморки Малецкого, где-то между помойным ведром и ящиком с заплесневелой едой, а по его голове неспешно лазят толстые тараканы. Эта мысль так перепугала Попельский, что он немедленно открыл глаза. Увидел неровный край какой-то ткани. Тяжело поднял руку и коснулся ее. Это была повязка. Снова защекотало, и комиссар пошевелил головой. Несмотря на тошноту, посмотрел вокруг и облегченно вздохнул. В это же мгновение вернулись и слух, и обоняние. Вместо ужасного смрада до ноздрей донесся аромат дорогого табака и одеколона «Саподор», вместо рычания Малецкого и скрежета жести послышался приглушенный шепот, а по голове не ползали какие-то тараканы, зато лба касались теплые и чуть потные ручонки его внука Ежика.

Попельский снова огляделся по спальне и пошевелил руками и ногами. За всем этим, улыбаясь, наблюдали две самые дорогие ему женщины — кузина Леокадия и дочка Рита.

— Папа проснулся, — воскликнула Рита. — Ежик, дедушка уже не спит! Как вы себя чувствуете, папа?

— Знаешь, сколько ты был без сознания, Эдвард? — Леокадия погладила его по голове.

Попельский не произнес ни слова. Он хорошо изучил обеих женщин и знал, что они задают вопросы, а потом сами же на них и отвечают. Прекрасно понимал и своего внука Ежика, а в его неутолимом любопытстве видел собственную былую страсть к познанию. Поэтому сейчас он небезосновательно опасался, что мальчик, заинтересовавшись дедушкиным ранением, перейдет от щекотания к попыткам проверить пальчиками глубину его ран.

— Папе полегчало, — Рита погладила отца по щеке.

— Ты был без сознания почти целый день, — добавила Леокадия и поправила ему повязку.

Попельский застонал от боли. Он не ошибся в своих предсказаниях относительно поведения родных возле его кровати. Рита и Леокадия сами отвечали на свои вопросы, а Ежик сунул палец под бинты и ковырял там с большим рвением.

— А это что такое?! Оставь дедушку, Ежик! — Рита повысила голос. — Немедленно! Дедушка больной, а ты его мучаешь! Дедушке больно!

Попельский осознал, что разгневанная дочь вызывает у Ежика такой же испуг, как маленький пекинес Юниор, который тихонько дремал сейчас у нее на коленях. Несмотря на боль головы, комиссар чувствовал огромную радость, глядя на дочку и полуторагодовалого внука. Все еще лежа, он схватил малыша под мышки и поднял над своим лицом. Ежик захлебывался от смеха, а его щечки, которые чуть обвисли под воздействием силы тяжести, делали мальчика похожим на живого щенка бульдога. Дедушка поцеловал Ежика в обе щеки и положил внука около себя. Оперся на локти и неожиданно напал на малыша. Припал губами к его шейке и начал фыркать, словно конь. Внучек аж зашелся от радости. Он возился, переворачиваясь с боку на бок, и своими криками заставил прибежать из кухни Ганну.

— Пан кумисар уже здоров, — вскрикнула служанка. — Наш пампулько любимый вылечил пана!

Попельский взглянул на порозовевшую от игры мордочку внука и вдруг вспомнил куклы Малецкого с намазанными красной помадой губами.

— Что случилось? Скажите мне! — выдохнул он, и каждое слово сверлило ему голову изнутри.

— Неизвестно, что произошло. — Леокадия была очень сосредоточена, как будто рассказывала о сложной бриджевой раздаче. — В подворотне на Рынке недалеко от ресторана «Атлас» нашли тебя и того пьяницу, которого ты утром здесь вытрезвлял. Вы оба были без сознания, с ранами на голове. При вас нашли документы, поэтому скорая доставила тебя домой, и этого пьяницу тоже. Доктор Феллер перевязал твои раны и наказал спокойно лежать. Но с Ежиком, сам видишь, речи нет о покое…

— Все в порядке. — Попельский терпеливо придерживал внуку ручонки, когда тот пытался бить его кулачками. — Он еще маленький. Но скажи мне, что с этим негодяем Малецким? Кто отбил его у нас?

— Не знаю, папа, о чем это вы, — вмешалась Рита. — Мне известно лишь то, что написано в экстренном приложении к «Слову» о вашем следствии и о Малецком. Так мне жаль, что это не вы его поймали… Поэтому я пришла, чтобы вас утешить…

— Читай, Рита! — Попельский забыл про боль.

— «Сегодня ровно в полдень, — громко читала Рита, и все, включая Ежика, следили за ее губами, — полицейским из III комиссариата на Замарстыновской было сообщено анонимным звонком о том, что в одном из помещений во флигеле на улице Берка Йоселевича находится убийца маленького Гени Питки и там есть доказательства его преступления. Полицейские нашли в закрытом на ключ помещении связанного 35-летнего каменщика Анатоля Малецкого. Найденные у него дома вещи указывают, что Анатоль Малецкий действительно имеет нечто общее с убийством маленького Гени. К сожалению, на пресс-конференции начальник следственного отдела, подинспектор Мариан Зубик, не сообщил о каких-либо деталях, ссылаясь на тайну следствия. Единственное, что он заявил, это то, что собранный материал дает возможность передать дело Анатоля Малецкого в прокуратуру. Означает ли это, что Анатоль Малецкий — убийца? На этот вопрос подинспектор Зубик не ответил. Без ответа остался и вопрос о месте пребывания арестованного. Дело вызывает многочисленные сомнения. Как мы узнали, Анатоля Малецкого обвиняли в издевательстве над чужим ему ребенком, вследствие чего он в течение полугода находился в отделении для душевнобольных клиники на Пияров. Нам стало также известно, что несколько дней назад он вышел на волю, получив пропуск. Является ли Малецкий уродом, которого разыскивает весь Львов? Почему его выпустили из клиники? Есть и много других вопросов. Кто связал Анатоля Малецкого и сообщил полиции? Может, арестованный — лишь козел отпущения? Скоро ли мы получим ответы на эти вопросы? Уважаемые читатели, покупайте завтрашний номер нашей газеты. Мы опубликуем самые свежие новости об этом деле, а также интервью с заведующим отделения для нервно больных вышеназванной клиники, доктором Влодзимежем Лебедовичем. Подпись: Константы Мразек, главный редактор».