Марек Краевский - В пучине тьмы [фрагмент]

Глаза Кекильбаева исчезли под монгольской складкой, когда достиг них мощный взрыв смеха. Женщина, названная «красавицей», начала суетиться возле кухни, делая вид, что что-то ищет.

Она покачивалась при этом от водки и опиралась о стол, а ее грязная юбка натягивалась на жирных бедрах на радость и даже волнение Кекильбаева. Не особо заслуживала термина, которым ее одарил Борофеев. Была жирная, коротконогая, а источаемый ею запах аж сгущал воздух. Из многочисленных родинок, которыми усыпаны были ее квадратное лицо и прыщавые плечи, торчали жесткие волоски.

Третий солдат, ефрейтор Колдашов, подошел и прошептал командиру:

— Это какая-то грязная свинья… Обманул нас Пасербяк! Должны были быть два… А где вторая?

Борофеев чувствовал, что водка усиливает в нем ярость. Он приблизился к женщине и схватил ее за пояс юбки. Треснул материал. Женщина вырвалась и повернулась. В ее руках был кухонный нож.

Рыжий смотрел на эту сцену широко раскрытыми глазами. Оказалось, что ствол ТТшки, прижатый к его голове Колдашовым, нажимает ему на висок с такой силой, что глаза вылезают из орбит.

Дети плакали, хотя Кекильбаев пытался их подбодрить — сидел на полу, вращал глазами, вываливал язык и подбрасывал свою баранью шапку. Эффект был противоположным желаемому. Борофеев достал пистолет и, целясь в женщину, медленно расстегнул брюки.

— Ты грязная свинья, — сказал он медленно. — В кипятке меня не искупаешь. Поэтому в морду бери!

Женщина отложила нож на кухонный противень. Открыла рот, показывая многочисленные дыры между зубами.

— Там, там! — вскрикнула вдруг, указывая пальцем на окно. — В том доме! Там девушка, красавица как малина!

Борофеев с трудом застегнул брюки. Он подошел к окну и выглянул. Небольшой дом во дворе был совсем темный.

— Скажи, друг, — обратился он к мужчине. — Там тоже Жабицкая, 39?

— Да, — в ужасе пробормотал рыжий. — Там живут две… Мать с дочерью…

Старшина пнул слегка казаха, который сразу же поднялся с пола.

— Следи тут, Бахтияр, — отдал сухой приказ. — А мы с Сашкой пойдем, посмотрим…

— Они могут быть в погребе! — поведала она на дорожку пьяная женщина.

Борофеев и Колдашов выбежали на двор и зигзагами подошли к небольшому дому. Двери не хотели уступать под их сапогами. Раскрыли окно и влезли на стоящий рядом с ним стол с керосиновой лампой. Их грязные подошвы затоптали школьные тетради. Зажгли лампу. В маленькой избе была большая печка, стол, два стула и две кровати. Борофеев осмотрел пол в поисках люка в погреб.

Нашел его Колдашов, подняв половик, проходящий по диагонали помещения.

Борофеев дал ему знак рукой, чтобы не открывал. Сам начал ходить взад и вперед по небольшой комнате. Это длилось, может быть, пять минут. Его ботинки сильно ударяли в доски пола.

Если действительно кто-то под ним был, то должен был в этот момент уже дрожать со страха. Она мягкая, а на самом деле мягкая, поправил себя мысленно, мягкая и влажная. Одним движением он поднял крышку и втянул в ноздри картофельную вонь погреба. Из тьмы донесся до него быстрый астматический вздох, а потом тихие рыдания. Уже не надо беспокоиться, что кто-то заготовил мне неприятный сюрприз, когда он спустится по лестнице.

Он не боялся коварного выстрела в темноте или свиста ножа. Несмотря на все это, осторожно поставил керосиновую лампу в отверстие погреба. Он увидел их через некоторое время. Скорчившихся в углу. Когда скатился там пьяный по прочной лестнице, женщины начали громко плакать.

Он стоял перед ними, протянул лампу Колдашову и во второй раз за последние четверть часа расстегнул брюки. Сорвал с себя кальсоны. Он позволил им опуститься на колени.

— Разденешься сама, или я тебя раздену? — сказал почти безупречной польским языком молодой девушке, которая голову втискивала между коленями. Через некоторое время раздвинули эти колени и выволокли ее наверх. Вытащили из подвала лестницу. Колдашов своими коленями сжимал виски девушки, а ее руки прижимал к полу.

Борофеев насиловал медленно, до вторичного подавления материнских криков, которые доносились из погреба. Когда он закончил, похлопал коллегу по вспотевшей шее.

Затем поменялись ролями. А потом Борофеев снова удовлетворил ее телом свою жажду. Колдашов пошел по его стопам. Он не хотел быть хуже своего командира.

Потом бросили потерявшую сознание девушку на одной из кроватей. В освещенной квартире Бахтияр Кекильбаев пил водку с женщиной и рыжим мужчина. Его ТТшка лежала на столе. При виде своих коллег аж вскочил на прямые ноги.

— Теперь я пойду трахать, трахать, — попятился на кухню.

Борофеев сел за стол, свое красивое лицо в грузинском типе опер на мощные стройные руки и меланхолично уставился в какой-то невидимую точку.

— Ты иди лучше вниз, в погреб, — тихо сказал он. — Потому что на верху это уже нечего трахать…

На следующий день я начал мое расследование. В голову мне пришли два новых способа его проведения.

Первый был очень простой — встретиться с хорошо мне знакомым еще со львовской полиции, в настоящее время служившим новой власти милиционером Францишком Пирожеком и попросить его, чтобы по старой памяти проверил в картотеке УБ [1] Управление безопасности. , кто из учеников Gymnasium Subterraneum [2] Подземная гимназия ( лат. ). в ней фигурирует.

К сожалению, я понимал, что Пирожек, боясь за свое место, обремененный в пожилом возрасте маленькими детьми, может мне просто отказать. Страхуясь от такого поворота дел, я решил применить другой метод, который, впрочем, когда-то опробовал во Львове.

Я представил профессору Стефанусу эту процедуру, служащую опознанию стукача.

Философ одобрил этот план без возражений и сразу же приступил к действию.

В ближайшие несколько дней он поговорил отдельно с каждым из своих учеников. Каждому из них сообщил, что после смерти их коллеги, агента УБ, наступает пауза в уроках, а после перерыва появится на тайных курсах новый учитель греческого, бывший офицер АК, человек, враждебно настроенный к нынешнему счастливому строю.

Он добавил также, что этот новый профессор на данный момент скрывается в неизвестном месте, в окрестностях Кязина или Острова Опатовского, а он, Стефанус, связывается с ним только одним путем.

Так вот, тот эллинист является человеком очень набожным и раз в неделю посещает костел на улице Святницкой, где приступает к исповеди. И здесь мы подходим к сущности моего метода. Это фиктивное объявление профессора Стефануса, представленное отдельным ученикам, отличалось способом очень характерным.

Философ каждому из шести гимназистов (седьмая ученица, Тереза Бандровска, не приходила в последний раз в школу) подал другой день недели, в который день тот же учитель посещает дом Божий.