Валерий Галечьян - Месть зэка

— Ты оборзел, — прорычал открывая зверь рывком Вадик. — тебе что было сказано, езжай медленно, дурья голова! На кой хрен ты от нас уехал?

— Да он пьян как сапожник! — раздался знакомый голос Валерия Ивановича. — Из-за тебя вся братва на ушах стоит, я сам не сплю, а ты нам такие пенки отмачиваешь. А если бы не мы тебя первые нашли?

Дмитрий Дмитриевич был еще слишком пьян, чтобы оправдываться. Он только развел руками и покрутил головой, показывая, что, мол, повинную голову и меч не сечет.

— Ты не придуривайся, — отчужденно и зло сказал Валерий Иванович. — Мы тебя держали за своего, а ты на пустяках прокалываешься. Сколько раз я присутствовал при ваших встречах с ним? — мотнул шеф в сторону Вадика.

— Не помню, раза два, а может быть, три…

— И ты слышал, чтобы я хоть слово сказал?

— Да нет. — Дмитрий Дмитриевич передернул плечами.

— Но я всегда внимательно следил за тем, что ты ему предлагал. Сам ты хапаешь большие деньги почти легально. Пользуешься тем, что твоих кентов-ментов никто не контролирует. А когда речь заходила о вашей совместной работе, чтобы человек тоже что-то поимел, ты такие варианты подсовывал, что сам оставался в стороне, а он должен был голову подставлять. Я ничего ему не говорил, так корректировал, чтобы не дать вляпаться, но не надо, Дима, думать, что ты самый умный.

— Да я так и не думаю, — пытался вставить юбиляр свое слово, но Валерий Иванович, не слушая его, продолжал:

— Ты предлагал ему забрать фирменные компьютеры из кооператива и загнать по частям? Предлагал. Весь риск его, а доли равные. И он пошел бы на эту авантюру, если бы я ему не запретил. А кто хотел отправить бригаду в Польшу, трясти вокзальных валютчиков?

Дмитрий Дмитриевич снова стал трезветь. Он понял, что очень провинился и надо найти какое-то сильное оправдание. Однако от всех выпитых коньяков и водок в голове его было только томление и пустота, то есть ничего путного в нее просто не лезло.

— Ты посылал человека на верную подставку, даже не съездив сам в Варшаву. А если бы съездил, то увидел, что не зря местные спекули спокойно трясут пачками зеленых и ничего нс боятся. Дело в том, что там не просто менялы, а серьезная организация, которая бригаду залетных враз закопает, а если надо, то и под ментов подставит.

Бережно сдав смертельно уставшего Дмитрия Дмитриевича на руки еще не ложившейся супруге, команда Валерия Ивановича вовсе не отправилась отдыхать, как можно было бы предположить, а, сделав большой круг, вернулась к дому юбиляра и рассредоточилась. Одна из машин с потушенными фарами и опущенными занавесками расположилась прямо у подъезда. Водитель с шиком запер машину и ушел в подъезд. На самом деле трое сидели в ней, тихо балуясь минеральной водичкой. Другая отъехала почти на предел видимости и застыла. Среди ее молчаливых пассажиров сидел человек с армейским биноклем.

Третья сделала зеркальный маневр только в другую сторону. Ловушка была сооружена, и теперь оставалось только ждать, кто в нес попадется.

После ухода Медведя и Орлова Виктор долго еще сидел, задумчиво глядя на стену, исписанную многими поколениями зэков. Потом резко скинул одежду, запустил душ на полную мощь, так что всю душевую заволокло белым дымом. Долго мылся под горячей водой, стирая отвращение от беседы. Вошел Шакура. Быстро разделся, обнажив коричневое мощное тело с узлами мышц, энергично растерся мочалкой, поцокал, постонал.

— Чего они тебя доставали? — спросил он Виктора, перекрывая шум льющейся воды своим зычным голосом.

— Задергались менты поганые. Мне бы еще кое-какие документы получить.

— Какой мент — хороший? — смеясь, спросил Шакура.

— Мертвый, — как положено, ответил Виктор.

— А где у мента должен храниться нож?

— В спине! — удовлетворенно усмехнулся Виктор, основательно усвоивший всю зэковскую премудрость.

После душа Виктор быстро оделся, смазал пятерней свой уже отросший ежик на голове и вышел на плац перед цехом. Смена окончилась, и его бригада уже горланила песни в предбаннике. Смолк стук и грохот деревообрабатывающих станков. Заходящее солнце било по закрытым, а частично и зарешеченным окнам. Из дверей цеха вышла Ольга, на скрываясь, подошла к нему, протянула листок.

— Я провела хронометраж, пока вы отсутствовали. Вот средние цифры по бригаде. И рядом с фактическими цифрами мои бухгалтерские. Можете их сравнить.

Виктор отошел к лестнице, полускрытой кустами, пригласил Ольгу присесть на скамейку, в тень.

— Опасный вопрос, — сказал он. — Меня сегодня уже предупреждали, чтобы я не совал свой нос в дела старшего мастера. И учтите, что только за наши разговоры ни о чем вам могут пришить статью о связи с заключенными.

— Мы говорим только по работе, — усмехнулась Ольга. — Так что ваши стукачи могут подождать. И вообще это мерзость. Я специально буду чаще приходить в бригаду.

— Ко мне? — Первый раз Виктор посмотрел ей прямо в глаза и еще раз удивился их прозрачности и видимой чистоте.

— Но почему же к вам! — в голосе Ольги прозвучала досада. — Вообще к людям.

— Если вы в самом деле хотите бороться за справедливость, подберите мне цифры хищений и номера накладных. И я тряхну это болото. Потому что это мужское дело. Потому что мне нечего терять. Потому что я сижу за решеткой и хочу выйти. В этом мире так мало кому можно верить. Так что поневоле звереешь. А потом приходит такой прекрасный наивный человек, как вы, и душа оттаивает. Пожалуйста, не лезьте в это дело. И не обижайтесь на меня. Я пошел строить своих гавриков!

Виктоp хотел взять Ольгину руку и поднести к губам, благо, вокруг никого не было, но вспомнил случайно подслушанный им разговор и не решился. Со вздохом он поднялся и проводил Ольгу в цех.

Первые полчаса ожидания у подъезда прошли безрезультатно. Но где-то уже к половине четвертого вдруг появились буквально из соседней с домом подворотни битые-перебитые «Жигули» и медленно поползли по узкой освещенной улице. Никто им как будто не мешал. Три неподвижные, слегка запорошенные пылью, врозь стоящие машины не могли насторожить водителя «Жигулей». Он лениво проехался почти до поворота, затем медленно развернулся и поехал назад. У дома Дмитрия Дмитриевича «Жигули» остановились рядом с другой машиной с погашенными фарами. Немножко пофырчали, потом утихли. Отворилась задняя дверца, двое мужчин выскочили один за другим из нее и шмыгнули в подъезд.

Валерий Иванович чуть выждал время, дал им отойти, а потом махнул Вадику рукой: «Айда». Вадик что-то рыкнул по рации, и из неподвижно стоящей машины, как по волшебству, выскочили люди. В одно мгновение они подскочили к белым «Жигулям». Дверца «Жигулей» снова раскрылась, и из них вывалился крепко схваченный за воротник водитель. Он пытался что-то сказать или крикнуть. но тотчас его втянули в машину с опущенными занавесочками.