Валерий Галечьян - Месть зэка

Виктор не мог оторвать от нее взгляда, она, заметив это, поднялась, подошла к нему, обняла сзади, прижав к грудям его бритый затылок.

— А ты чего сидишь? — оросила она сестре, — развлекай гостя.

Та встала, открыла дверь в соседнюю комнату, исчезла за ней и вернулась с магнитофоном. Под легкую музыку девчонки закружились в танце, улыбаясь слегка ошеломленному Виктору, который, чтобы скрыть смущение, снова налил себе полный стакан вина. Потом одна из сестер куда-то исчезла, а вторая запрыгнула к нему на колени и, обхватив голыми руками плечи, крепко прижала к себе.

Потом она ушла, а Виктор снова заснул и спал до прихода Шакуры. Разбудил его брошенный на кровать узел с одеждой. Шакура стоял над ним, насмешливо улыбаясь. Он был одет в новый серый костюм и черную рубашку, из карманчика торчал белоснежный платок, только новый «аэродром» еще больших размеров, чем все виденные Виктором, скрадывал впечатление от его нового облика.

— Все спишь, — покачал он головой, — я тебе зачем девочек оставил, чтобы они тебя развлекали, а ты спишь.

Виктор не стал его разубеждать. Он встал, развязал узел и быстро облачился в принесенную одежду. В отличие от Шакуры, на нем оказались джинсы, легкая белая куртка и кожаная фуражка с коротким козырьком, которую он отложил на кровать.

Шакура довольно посмотрел на него, тоже, видимо, с трудом улавливая в новом облике привычного для себя человека, потом кивнул на фуражку:

— Надень и даже спи в ней. Пока волосы не отрастут.

Виктор послушно надел фуражку. Шакура отошел к столу, налил себе полный стакан вина, залпом выпил.

— Эй! — крикнул он и хлопнул в ладоши.

Вбежала одна из сестер. Виктор еще не научился их различать и вопросительно посмотрел на Шакуру.

— Вина еще принеси! — скомандовал Шакура. — Сами пока вон там посидите, нам поговорить надо.

— Пока первый шум стихнет, можешь здесь отсидеться, сказал Шакура. — Хата незасвеченная, марухи клевые, жируй от пуза, как русские говорят. Из дома дне недели не выходи. Это мою голову шапка совсем прикрывает, твой затылок увидит каждый. У тебя есть друзья, чтобы на первый случай деньги дали?

— Нет. — не думая, сказал Виктор. — Бывшие друзья все простые инженеры, откуда у них деньги. К родным обращаться не хочу. Подставлять их, что беглого принимали?!

— Как же ты жить думаешь? — спросил Шакура. — На работу тебя даже мойщиком не возьмут. У меня деньги дома зарыты, туда даже весточку дать не могу, по моему расстрельному делу всю семью сразу прихватят. Значит, остается нам сделать дело, но ведь ты на него не пойдешь, да и не сможешь, не такой человек. Выходит, нужно мне напарников искать, но могу и напороться на легавого. Вот так — надо нам сидеть и ждать, пока волосы не отрастут. Впрочем, кое-кто придет, может, что-нибудь сделаем.

Виктор промолчал. Он знал, что никогда ни при каких обстоятельствах не будет грабить и убивать людей, что же касается других, честных способов добывания денег, то пока их ни кто не предлагал.

Шакура заметил его растерянность и, смеясь, хлопнул тяжелой ладонью по плечу.

— Эй! — крикнул он. — Не скучай, неужели я кунака брошу на полдороге. Пока деньги есть, где спать есть, потом что-нибудь придумаем. Шакуру в городе знают, так не дадут пропасть. Единственное, что, не хочу всем кентам открываться, если те вевешники слишком хорошо траванулись, очень громкое дело выходит. Нас, похоже, будут искать безо всяких скидок на время. По союзному сторожевику. Тебе какая из них по вкусу? — кивнул он в сторону открытой двери.

— Во-первых, я их не различаю, — откровенно сказал Виктор, во-вторых, я бы лучше свою увидел, хоть и знаю, что это невозможно.

— Пока невозможно, — согласился Шакура, — а в самом скромном времени, посмотрим. Как стемнеет, пойдем мы на одну квартирку, хорошая квартирка, мне там одного человека повидать надо, а ты рядом держись. — У тебя в принципе какие планы?

— Понятия не имею, — откровенно признался Виктор. — Раньше я думал вот-вот оправдают, ведь в самом деле ни рубля не забрал чужого. А теперь получается трешка за побег мне гарантирована, если раньше не забьют.

— Попадаться ментам никак нельзя, — согласился Шакура. — Надо, брат, все нам менять. От внешности до документов. Заново родится тебе надо, Витя, а для этого знаешь сколько денег нужно. Есть у меня одна мыслишка, только будем все хорошо обдумывать. Чтобы безо всяких шуток отхватить куш. Ты пока отдыхай, а через час, глядишь и пойдем.

На этот раз они ехали долго. Такси, как назло, не попадалось, и Шакура, который все нервничал, что нужный человек уйдет, шагнул к станции метро. Виктор хоть и хорошо знал Москву, но за эти четыре года многие новостройки подзабыл, и район, где они вышли, был ему почти незнаком. Им долго не открывали. Из-за двери слышались возбужденные голоса, музыка, потом по коридору протопали шаги.

Шакура постучал несколько раз то громко, то тише, пока не выстучал целую октаву на двери. Открывший был немолодой человек с усталым лицом и на взгляд не слишком широкими плечами. На Шакypy он едва взглянул, а к Виктору долго приглядывался, пропустив в прихожую.

Шакура сразу куда-то исчез и долго не возвращался. Устав ждать, Виктор осторожно приоткрыл дверь и очутился в богато обставленной большой комнате, посередине которой на большом красном ковре сидел голый негр с бутылкой в руке. На коленях у него, откинувшись, сидела молодая, тоже голая блондинка, которая не обращала ни на кого внимания, а только негромко постанывала в такт движениям негра. На том же ковре, спиной к этим упражняющимся в любви представителям разных племен, сидело трое выходцев с Кавказа со всеми атрибутами национальной принадлежности — тонко подстриженные усики, кепки с широченными козырьками. Они азартно играли в кости, похлопывая при каждом броске по бокам и гортанно вскрикивая. На ковре выросла ровная горка крупных купюр, потом исчезла, потом снова выросла.

Виктор ошалело посмотрел на играющих и вышел. Более всего его поразило полное равнодушие окружающих друг к другу и полная отрешенность негра.

В коридоре он несколько отошел и уже без внутренней робости приоткрыл дверь в другое помещение. Там шло застолье. За длинным узким столом, сплошь уставленным блюдами и бутылками, сидели какие-то солидные люди и слушали заздравную речь тучного немолодого мужчины с бокалом в поднятой руке. Виктор поздоровался и хотел уйти, но с конца стола поднялся Шакура.

— Извини, брат, — сказал он, — не имел права вставать из-за стола, пока тамада говорит. Проходи.

Виктор сел рядом с ним, Шакура налил ему бокал шампанского.

— Видишь того человека, — сказал Шакура, — вон с девчонкой любезничает. Он нам нужен. Это самый большой мошенник во всей Москве, зовут Леонид. Поработаем с ним.