Чарльз Харрис - Комната 15

Первым делом мне приходит в голову, что близнецы в качестве мести отдали приказ расправиться с Р. – парень, пытавшийся пырнуть меня ножом в больнице, говорил с восточноевропейским акцентом, хотя он мог его изображать. Однако убийство полицейских не в стиле братьев Клейза. Из материалов Р. следует, что они предпочитают подкупать стражей порядка, а не убивать их.

Я просматриваю сделанные скрытой камерой фотографии всех предполагаемых членов банды, стараясь найти того, кто напал на меня. Таращусь на экран до тех пор, пока у меня в глазах не начинает рябить. Вот этот темноволосый двадцатитрехлетний парень вроде бы один из подручных братьев Клейза. Тот подросток с «ежиком» на голове предположительно мальчик на побегушках. Я нахожу тех троих, которых видел в «Одиночестве». Однако парня, пытавшегося меня убить, нигде нет. Я злюсь на себя за то, что впустую трачу время, гоняясь за тенями.

В отчаянии я перебираю литовских владельцев магазинов, журналистов, дипломатов. По-прежнему ничего. Я уже собираюсь сдаться, но тут в одном из документов натыкаюсь на новое имя. Упомянутое вскользь. Какой-то наркоман, горящий желанием заключить сделку со следствием, говорит о некоем дальнем родственнике братьев Клейза, студенте по имени Дарюс Джавтокас, но утверждает, что парень чист.

Выясняется, что Р. произвел быструю проверку. Джавтокас приехал в Лондон полгода назад, поступил на инженерно-технический факультет Имперского колледжа и снял маленькую квартиру недалеко от полицейского участка. Вероятно, именно поэтому в октябре прошлого года Р. позвонил ему и договорился о встрече в пивной в Кентиш-Тауне. Значит, похоже, я его видел. Ищу фотографию, но ее нет. Однако примечание Р. предельно четкое.

«Девятнадцать лет. Дружелюбный. Владеет английским ограниченно. Падок на пиво и девочек, – язвительно добавляет Р., из чего следует, что он или платил из своего кармана, или долго спорил с бухгалтерией относительно накладных расходов. – Оба родителя погибли в железнодорожной катастрофе, когда ему было семь лет. После этого он переехал к тетке в Вильнюс».

Р. хотел выяснить, в какой степени Джавтокас связан со своими дальними родственниками, но парень стоял на том, что незнаком с ними. «В Каунас больше не возвращался, поскольку считает его скучным промышленным городом. Тетка воспитала его богобоязненным и прилежным. Об истинных делах братьев Клейза знает мало и еще меньше интересуется. Он просто хочет получить хорошее образование, вернуться домой и строить мосты, дороги и аэропорты».

«Сначала я ему не поверил, – добавил Р. на следующий день, – но затем навел справки в Имперском колледже. Там подтвердили, что близких друзей у него нет, но занимается он прилежно. – И заключение: – Действительно просто студент, желающий остаться чистым».

Я ввожу его имя в криминальную базу данных, но там ничего нет. С нарастающим отчаянием продолжаю поиски. Ни задержаний, ни упоминаний. Я отодвигаю кресло от стола и думаю, что делать дальше. Что-то требует от меня узнать больше об этом прилежном богобоязненном студенте, но искать, похоже, нечего. Почему я так на этом зациклился?

Последняя попытка. Ищу в «Фейсбуке» и нахожу пятнадцать Джавтокасов – в том числе четырех баскетболистов, трех бизнес-леди и девушку с веб-камерой, которая с радостью готова пообщаться со мной в Сети, – и вот наконец он.

Дарюс Джавтокас.

Его страничка в «Фейсбуке» написана на корявом английском. Он «любит очень кошек, ходить в клуб, чинить свой мотоцикл и говорить с девушками». Еще Дарюс «есть волонтер». Он «член из „Гринпис“» и горячий болельщик футбольного клуба «Ливерпуль». На его странице выложены фотографии его друзей.

Также здесь есть его селфи, Дарюс гордо восседает на мотоцикле в футболке «Ливерпуля». Он смотрит с экрана прямо на меня. А я в шоке смотрю на него.

Я смотрю в его бледно-голубые глаза, чтобы быть абсолютно уверенным. Потому что не хочу ошибиться. И не ошибаюсь. Дарюс Джавтокас, которого всего четыре месяца назад Р. назвал «чистым», вчера вечером пытался пырнуть меня ножом.

Присяжные неуютно ерзают. Они предполагают, что догадываются о том, что будет дальше. Целых две с половиной недели до этого они выслушивали обвинение. Вопрос заключается в том, в какой степени у них уже сформировалось решение.

Стоун откашливается. Вид у него по-прежнему озабоченный. Однако нам надо идти до конца.

Но прежде чем мы можем продолжать, вмешивается судья. Он предлагает – точнее, распоряжается, – что пришло время закончить на сегодня. Судья средних лет, в чьих чертах, насколько я могу судить, есть что-то восточное, с самого начала что-то прилежно записывает.

Я проникаюсь к нему симпатией. Похоже, он с самого начала старается по возможности оставаться объективным. Однако именно это его вмешательство вызывает у меня раздражение. Сейчас не лучшее время для остановки. Впрочем, похоже, выбора у нас нет.

Все в зале встают, и я со страхом жду возвращения в автозаке обратно в свою камеру. Сегодня я буду спать плохо.

10.50

Я хватаю свой сотовый, и в этот момент возвращается Бекс.

– С «Приусом» вашей жены возникли проблемы… – начинает он, но я поднимаю руку, останавливая его, и пишу на листке телефон Джавтокаса.

– Мне нужно проследить за этим телефоном.

Застав Джерри дома, я рассказываю ему про Дарюса Джавтокаса. Джерри говорит тихим голосом. Похоже, я помешал ему обсуждать со старшей дочерью домашнее задание по математике, и он переключается в рабочий режим не так быстро, как обычно.

– Это точно тот проходимец, который на тебя напал?

– Я в этом уверен. У меня есть его адрес.

– Предоставь этот концерт другой группе. Ты заинтересованное лицо.

Я делаю глубокий вдох и выдох. Я не понимаю, почему Джерри занял такую позицию.

– Этим делом занимаюсь я.

– А если этот тип застрелил Мэттьюс, тогда его возьмет себе Уинстэнли, – угрюмо произносит Джерри. – Которая, кстати, выкрутила мне ухо, пытаясь тебя найти. Ты от нее бегаешь? Позвони ей. Найти ее будет легко – просто возьми любой из трехсот пропущенных звонков на твоем телефоне.

Он прав, конечно. Не нужно делать из Уинстэнли врага, раздражая ее еще сильнее. Пришло время (цитируя Тину) стать взрослым.

– Даю слово, – говорю я. – Я поговорю с Уинстэнли, как только ты дашь разрешение на облаву. Это тот самый человек. – Я не упоминаю о том, что в октябре утверждал, что парень чист, и не помню этого.

Но у Джерри нюх сыщика.

– Что еще я должен знать?

– Шеф, верь мне, и я сделаю свое дело.

Какое-то мгновение Джерри молчит, затем говорит:

– Я тебе верю. Но поторопись.

Только я начинаю сообщать об облаве своей команде, как О’Ши хватает телефон и звонит в группу быстрого реагирования. Он горит желанием действовать, и это греет мне сердце. Я спрашиваю, как скоро спецназ будет готов действовать.