Чарльз Харрис - Комната 15

– Через двадцать минут, – говорит О’Ши, прикрывая ладонью телефон. (Но сегодня воскресенье… снегопад…)

– Это слишком долго. Пусть приезжают через десять минут. И никто посторонний не должен этого знать.

– Что насчет оружия, сэр? – спрашивает Бекс.

И О’Ши останавливается. Нам хорошо известно, что у убийцы Эми Мэттьюс есть пистолет. Но мы также знаем, что на согласование выезда вооруженной группы потребуется два часа. Я не хочу ждать два часа. Я хочу ехать прямо сейчас, пока еще могу. Не знаю, как долго смогу действовать, прежде чем всплывет известие о потере мною памяти, и об этом узнает продажный коппер из участка.

– Оружие нам не нужно, – решительно говорю я.

– Но… – начинает было Бекс.

Команда выжидающе смотрит на меня, Бекс нервно чешет подбородок.

– В прошлые разы он не пытался в меня стрелять, – говорю я. – Из чего следует, что либо у него никогда не было пистолета, либо он от него избавился.

– Сэр…

Я хлопаю ладонью по столу.

– Решение принимаю я, а не вы. Наш долг поймать этого мерзавца, и в третий раз он от меня не уйдет. – И прежде чем Бекс успевает возразить, я приказываю Бэннон и Тоуту оставаться в штабе, а Бексу и О’Ши – готовиться к облаве.

Десять минут.

Я возвращаюсь в свой импровизированный кабинет и заношу приказ в журнал, завершая его словами о том, что облава в квартире Джавтокаса будет производиться без огнестрельного оружия. Всё, теперь это зафиксировано. Мне не по себе, но обратной дороги нет, даже если я ошибаюсь.

Девять минут. Пришел сырой, пронизывающий холод. Я кое о чем забыл спросить Бекса, поэтому отправляю ему на телефон сообщение и снова звоню Лоре. У нее занято. Я машинально проверяю время, хотя смотрел на часы минуту назад. 10.55. И я спрашиваю себя, почему моя жена не может разговаривать по телефону в воскресенье утром? Почему это должно меня беспокоить? Почему этот разговор не может быть безобидным?

Встаю, чтобы размять мышцы, когда у меня звонит сотовый. Это перезванивает Лора. Когда я слышу ее голос, мягкий и мелодичный, это все равно как самые первые дни, когда я непрестанно звонил ей, просто чтобы послушать звуки ее голоса. Я снова чувствую себя подростком.

Лора говорит, что звонила Изабель. Я расхаживаю по маленькому помещению и говорю:

– Всё в порядке.

– Ты одобряешь?

Семь минут до выхода. Небо снова темнеет, затянутое темно-серыми тучами. В голосе Лоры непривычная вялость, и я гадаю, не хочет ли она мне что-либо сообщить, поэтому говорю:

– Тебе кажется, у них с Джерри проблемы?

На Лору можно положиться. У нее очень тонкое чутье.

– Почему ты спрашиваешь?

– Не знаю. Я тревожусь за них. Мне не понравился голос Джерри. А когда я вчера вечером звонил Изабель… она была дерганой. Я задел какое-то больное место, Лоло. Может быть, что-нибудь с деньгами…

– Если б у Иззи возникло желание поделиться со мной проблемами в отношениях с Джерри, она вряд ли захотела бы, чтобы я выболтала все тебе. Это осталось бы между нами.

– Между девочками. – Фыркнув, я сажусь за стол и растираю руки и ноги, затекшие от напряжения.

Шесть с половиной минут.

– Я звоню, чтобы узнать, когда ты собираешься вернуть мне мою машину.

– Этот вопрос решается.

– Она будет мне нужна сегодня днем.

– Ты уже говорила. Я ее тебе верну.

В трубке наступает молчание. Теперь я уже уверен, что Лора о чем-то недоговаривает, и я спрашиваю:

– Лоло, о чем ты мне не говоришь?

Я жду, и после долгого молчания Лора в ответ спрашивает у меня, о чем я ей не говорю.

– Ты первая, – со смехом говорю я. И тут звонит мой рабочий сотовый.

– Не отвечай, Росс, – говорит Лора. – Не отвечай, твою мать!

Я смотрю на экран. Это Бекс.

– Я должен ответить. Это насчет твоей машины.

– Что насчет моей машины, Росс?

– Я все объясню. Пожалуйста, подожди.

Кладу свой личный телефон на стол и беру другой.

– Вы мне звонили, – говорит Бекс.

– Ты собирался рассказать мне про «Приус». Что с ним? – Я смотрю на другой телефон, лежащий на столе, со ждущей Лорой, и добавляю: – Подожди минутку.

Хватаю второй телефон, но еще до того как услышать короткие гудки, понимаю, что Лора уже отключилась. Бросаю телефон на стол и смотрю на часы. Пять минут. Я встаю и спрашиваю у Бекса:

– Ты где?

– По пути на стоянку. Мне только что пришла инфа по телефону Джавтокаса. Он отключен с часа ночи. Но вам будет интересно, где он был до того.

– Сейчас ты мне это скажешь.

– В больнице. Центральной Кэмдена.

Я говорю ему, что через шестьдесят секунд спущусь к группе захвата.

– А насчет «Приуса» плохие новости, – продолжает Бекс. – В сервисе сказали, что они занимаются только неисправностями, но не последствиями аварий. Если это поможет, машину оттащат в тойотовский техцентр.

Выходя из комнаты, я снова звоню Лоре. Она отвечает после двух гудков.

– Я должен был ответить на этот звонок, – говорю я.

– Конечно, – медленно произносит она. – Почему тебе понадобилось говорить с кем-то о моей машине?

Я нетерпеливо толкаю дверь пожарного выхода.

– Возникла одна проблема, но беспокоиться нечего. Я с ней разберусь. Что ты там говорила?

– Ничего. Ровным счетом ничего. Я возьму такси. – Ее голос остается на удивление спокойным.

Я ежусь. В этой части здания холодно, словно в Исландии; должно быть, и здесь батареи не работают.

– Что ты хотела мне сказать, Лоло?

– Не важно, – говорит она.

– А по-моему, очень важно, – возражаю я.

– Не надо заниматься этим по телефону.

– Заниматься чем?

И тут опять наступает молчание. Словно опускается занавес, словно это конец спектакля, затем Лора повторяет:

– Не надо по телефону.

– Ну, ты же уже начала.

– Я насчет прошлой недели, – говорит Лора.

– Прошлой недели?

– О том, что тогда произошло. Ты правда не помнишь? – Я спускаюсь по мрачной неосвещенной черной лестнице. – Росс, я не знаю, что думать. Совершенно не знаю.

– Если ты не знаешь, то и я не знаю.

Меня это пугает. Что это может быть такое, что Лоре трудно решиться сказать мне? И вдруг приходит прозрение, подобно удару по затылку, сильному и болезненному. Я с ужасом понимаю, о чем не говорит Лора. Останавливаюсь на лестничной площадке и стою без движения, рассеянно отмечая, что в одном из окон разбито стекло. Я не знаю, что ответить Лоре. Поэтому умоляю ее пока что ничего не делать. Ничего необратимого.

– Мы поговорим об этом, когда я вернусь с твоей машиной. Есть вещи, которые я не могу говорить здесь, не могу говорить по телефону, но я должен с тобой поговорить.

– Все это ты уже говорил, Росс, и это оказывалось полной чушью. Только потому, что ты говоришь, будто ничего не помнишь…

– Я ничего не помню. Правда не помню. Лора, сохраняй спокойствие, ничего не предпринимай до тех пор, пока я не вернусь домой.