Александр Горский - Охота на Лунина

Заглянув на всякий случай в папку, Илья убедился, что правильно запомнил установленное экспертом время смерти Фильченко.

— Скажите, пожалуйста, — на всякий случай Лунин добродушно улыбнулся супругам, — а где вы сами находились в районе десяти вечера?

— Это на момент убийства, значит? — Один глаз Николая Федоровича почти закрылся в хитром прищуре, второй же пристально смотрел на следователя.

— Именно.

— Так во дворе и были, — не стала тянуть с ответом Мария Геннадиевна, — все во дворе были, так и мы тоже.

— Все во дворе были, — с сомнением повторил Лунин, — если все были, то кто же тогда… — Он замолчал, не закончив фразу.

Илья убрал в папку так и оставшиеся пустыми протоколы допроса.

— Получается, члены семьи в это время вас видели?

— Должны были, — задумчиво потер подбородок Красильников. — Мы, конечно, в сторонке ото всех стояли, поближе к кустам, к калине, вы мимо них сейчас проходили.

— Угу. — Илья вдруг почувствовал, что и у него самого подбородок неудержимо зачесался. — А скажите, отчего вдруг в десять вечера все на улице оказались? Игоря Владимировича ждали?

— Так ведь салют же запускали, — удивленно вытаращил на него глаза Николай Федорович, — все четко, как оговорено, ровно в десять. Хороший салют был.

— Фейерверк, — поправила мужа Мария Геннадиевна, — так себе, на мой взгляд. В том году было гораздо интереснее. У нас через участок председатель областного суда живет, Ляхницкий, так вот ему на юбилей фейерверк просто шикарный устроили.

— И сколько по времени длился этот фейерверк?

— В этом году или в том?

— В этом, — кивнул Лунин.

— Минут семь-восемь, — неуверенно отозвалась Красильникова, — может, даже чуть больше. Но все равно у Ляхницкого раза в два дольше все было.

— И вы уверены, что все эти восемь минут, или даже дольше, все родственники Игоря Владимировича так и находились во дворе?

— Ну вы скажете, — энергично замотал головой из стороны в сторону Николай Федорович, — мы ж по сторонам в это время не смотрели. Я как голову задрал, так, значит, и стоял все время, аж шея потом затекла.

— А собаки?

— Что — собаки? — переспросил Николай Федорович. — Может, и они салют смотрели, это у них надо спрашивать.

— Они в это время в вольере были заперты? — уточнил вопрос Лунин.

— Да с чего же? По двору они носились. Мы их запираем, только когда чужие приходят, уж больно нервно они на чужих реагируют, только и следи, чтоб не цапнули. Вот когда музыканты приезжали да эти, ресторанные, вот тогда мы их запирали, конечно. А так они все время бегают, охраняют.

— Ясно, — поднялся из-за стола Лунин. — Скажите, вот если бы вы это дело сами расследовали, то в первую очередь на кого подумали?

— Володька это, старший, — убежденно произнесла Мария Геннадиевна, прежде чем ее супруг успел открыть рот, — мне кажется, ему человека пришибить ничего не стоит. Да и из всех он самый гневливый.

— Не скажи, — наконец собрался с мыслями Николай Федорович. — А Наташкин муж? Я его как первый раз увидел три года назад, так он мне сразу не понравился. С гнильцой человек, только хитрый больно. Так что, в чем гниль его, не скажу, но что с гнильцой, это я точно чую. А уж Игорь Владимирович и подавно, у него на людей чутье всяко получше моего было. Он же не просто так с ним в этот приезд даже словом не перемолвился.

— Спасибо, — кивнул Лунин и, желая сделать супругам приятное, соврал: — Вы мне очень помогли.

Выйдя из домика Красильниковых, решительным шагом Илья направился в сторону главного здания. Миновав усыпанные красными гроздями заросли калины, Лунин замедлил шаг, а затем и вовсе в нерешительности остановился. Неожиданно в голову ему пришла мысль, что стройная фигура в белом купальнике, по-прежнему в одиночестве лежащая на одном из многочисленных шезлонгов, в настоящей момент является самым подходящим объектом для допроса. В пользу этой мысли было несколько весомых факторов. Во-первых, она была в поле зрения и, как показалось Илье, тоже обратила на него внимание, а значит, визуальный контакт уже установлен; во-вторых, женщина была у бассейна одна, из этого следовало, что откровенному разговору помешать никто не сможет. Третьим, но, возможно, самым весомым обстоятельством был раздельный купальник, две белоснежные полоски которого ярко выделялись на фоне безупречно загорелой кожи.

— Лунин Илья Олегович, следователь, — продемонстрировал удостоверение Лунин, пытаясь разглядеть глаза женщины сквозь темные дымчатые стекла очков в широкой оправе.

— А мне и показать-то вам нечего. — Лежащая на шезлонге женщина непринужденно потянулась, и Лунин с трудом смог отвести взгляд в сторону от ее туго обтянутой тонкой тканью груди.

— Ничего, — пробормотал Илья, усаживаясь на соседний шезлонг, — я и так увидел больше, чем мог рассчитывать.

— Как я понимаю, — Яна стремительно села, оказавшись с Луниным лицом к лицу, — увиденное не очень соответствует вашим ожиданиям? Убитая горем, заплаканная вдова, укутанная в черный платок. Это вас бы устроило больше?

— Ну почему, — вздохнул не ожидавший такой агрессии Лунин, — мне очень нравятся открытые купальники. А что, горем вы совсем не убиты?

— Ну почему, — передразнила его собеседница, — но я не хочу доставлять удовольствие своим деткам. Их, знаете ли, мои слезы очень порадуют.

— Вряд ли кто-то из присутствующих в доме зовет вас мамой.

— Вряд ли. — Яна кивнула и набросила на загорелые плечи полотенце.

— Судя по всему, симпатии обеих сторон взаимны.

— Вы почти правы. Ошибка в том, что сторон гораздо больше, и каждая из них, мягко говоря, недолюбливает все остальные.

— И в чем же причина?

Прежде чем ответить, Яна сняла очки, и Лунин заморгал от неожиданности. Он еще ни разу не встречал человека с настолько яркими голубыми глазами.

— Это называется борьба за место под солнцем. Каждый полагает, что кому-то другому тепла достается чуть больше, чем требуется, и уж, во всяком случае, больше, чем ему самому.

— А что, тепла действительно не хватало?

Яна пожала плечами:

— Я думаю, его просто было мало. Одинаково мало для всех.

— Поэтому в конце концов кто-то обратил свой гнев именно на источник этого тепла. Я правильно понимаю?

— Вот что значит разговаривать со следователем. — Яна усмехнулась и вновь улеглась на шезлонг, вытянув длинные, явно регулярно посещающие фитнес, ноги. — О чем бы ни шла беседа, а приходит она к покойнику.

— Это представляется весьма логичным, — с трудом оторвавшись от созерцания лежащих перед ним ног, Лунин перевел взгляд в сторону бассейна, — с учетом того, что следователь ведет беседу с убитой горем вдовой на следующий день после убийства, да еще и рядом с домом, в котором совершено преступление.