Александр Горский - Охота на Лунина

— Десять тысяч. Нормально будет?

— Нормально было бы, — согласился мальчуган, — но ведь не будет.

— Это почему же?

— Да потому, — мальчишка скептически взглянул на возвышающегося над ним голого человека, — потому что тебя не будет. Ты думаешь, он тебя для чего позвал, чтобы потом отпустить?

— Тоже верно, — согласился Лунин. — Зачем ты тогда ему помогаешь?

Мальчуган ответил не сразу. Бросив цепь на дно лодки, он перебрался на корму, готовясь запустить двигатель.

— Такому человеку отказывать себе дороже, уж больно просит убедительно. Да и потом, деньги лишними не бывают. Ты-то только обещаешь, а он уже заплатил.

— Слушай, а у тебя родители хоть знают, что ты вместо школы деньгу зашибаешь? — не зная зачем, спросил Лунин, которому вдруг совершенно расхотелось оставаться одному на этой старой, заброшенной пристани.

— А они у меня есть? — вопросом на вопрос отозвался новый капитан моторки.

Двигатель взревел, и лодка, сделав быстрый разворот, устремилась вниз по течению. Оставшись один, Илья почувствовал, что уже успел замерзнуть, и торопливо начал натягивать на себя одежду, которая, как ни странно, оказалась ему вполне по размеру. Черные семейные трусы, однотонная темно-синяя футболка, серые штаны со светоотражающими полосками на коленях и такая же серая спецовка, у которой полоски были на рукавах, а на плечах были вшиты ярко-оранжевые вставки. Для полного сходства со строительным рабочим не хватало только защитной каски. И ботинок. Илья огляделся, надеясь, что обувь лежит где-нибудь в стороне, но так ничего и не обнаружил.

— Что-то ищешь? — полюбопытствовал голос из рации. — Если обувь, то извини, не успел купить. Но ничего, думаю, так даже лучше будет, тебе сильно шустрым быть ни к чему. Ты, главное, под ноги смотри, а то кругом бутылки битые, да и крапивы полно. Ладно, время не трать, иди вперед потихоньку, а я тебе иногда буду подсказывать.

Илья осторожно двинулся вперед, внимательно глядя себе под ноги. Уже после третьего шага он негромко охнул, наступив на торчащий из рассыпающегося бетона кусок арматуры. После того как были пройдены два десятка шагов, а изо рта вырвались еще несколько болезненных вскриков, Лунин остановился, решив, что окружающий его мир слишком враждебен и явно не предназначен для хождения босиком.

— Идем прямо еще двести метров, — поторопил Илью голос из рации.

— Да идем мы, идем, — вздохнул Лунин.

Сняв с себя футболку, он разорвал ее надвое, соорудив из получившихся кусков некое подобие армейских портянок. Хотя это и не решило проблему отсутствия обуви полностью, перемещаться стало значительно удобнее.

— Направо, — послышалась очередная команда.

Илья свернул в заросший бурьяном проход между двумя безжизненными корпусами.

— Теперь налево и заходи в подъезд.

Домофона на входе не было, как не было, впрочем, и двери. Остановившись на ступенях крыльца, Илья обернулся. Солнце уже почти достигло зенита, пусть и не такого высокого, как в июне, но все же вполне достаточного для того, чтобы ощутить приятное прикосновение к лицу мягких, едва теплых лучей. Прищурившись, Лунин улыбнулся. Заходить в дом совсем не хотелось, хотелось вот так стоять, подставляя солнцу лоб, щеки, нос. Стоять и улыбаться, думая о чем-то хорошем, ведь что-то хорошее, о чем можно было подумать, наверняка где-то было.

— Хорошо-то как, — пробормотал Лунин и, бесцеремонно повернувшись к дневному светилу спиной, шагнул в темноту подъезда.

— Второй этаж, — подсказала рация.

Только оказавшись внутри, Илья понял, что здание никогда не было жилым, хотя, что именно в нем располагалось тридцать лет назад, понять было уже невозможно. Какое-то учреждение, может быть, штаб, хотя штаб должен быть уже за периметром, там, куда доступ гражданским закрыт. Впрочем, кто его знает, где он был, этот самый периметр, может быть, сразу за пристанью, там, кажется, лежали несколько секций бетонного забора. Да и какая разница, что в этом доме когда-то было? Гораздо важнее то, что происходит здесь прямо сейчас, а еще важнее то, что случится в самое ближайшее время. Лунин еще немного помедлил, прежде чем начать подниматься по лестнице. Что-то подсказывало ему, что ничего хорошего в этом заброшенном, давно умершем здании произойти уже не может, а если и может, то не сегодня, не сейчас и, во всяком случае, никого отношения к нему, Лунину, это хорошее иметь не может.

Поднявшись наконец на второй этаж, Илья вновь остановился в нерешительности. Длинный, забитый мусором и остатками разломанной мебели коридор уходил в обе стороны от лестничной площадки.

— Проходи, не стесняйся! — Голос послышался издалека, откуда-то с самого конца коридора.

Определившись с направлением, Лунин медленно двинулся вперед, стараясь не наступить в полумраке коридора на что-нибудь острое. Сделав несколько медленных шагов, он наклонился, а затем и вовсе присел на корточки.

— Какая вещица, — пальцы правой руки сомкнулись вокруг стальной рукояти, — интересная.

Узкий коридор, с двух сторон зажатый пустующими разгромленными кабинетами, тянулся на добрых два десятка метров и упирался в дверной проем. Из двух дверных створок, некогда прилагавшихся к этому проему, одна канула в Лету, другая же была гостеприимно распахнута. Нельзя сказать, что в коридоре было темно, скорее, в нем царила сумрачная серость, которая многократно усиливалась от пыли, поднимающейся с пола, слетающей со стен и потолка при каждом новом шаге Лунина. На этом фоне почти квадратный проем выделялся ярким светлым пятном.

Илья вдруг вспомнил, что где-то читал о воспоминаниях людей, побывавших в коме или переживших состояние клинической смерти. Эти люди рассказывали о том, как какая-то неведомая им сила влекла их вперед по темному длинному коридору, в конце которого их ждало нечто, одновременно манящее и ослепляющее неестественно ярким светом, сулящим надежду на то, что там, впереди, их ждет новое, возможно, значительно лучше прежнего, существование.

Лунин всегда был уверен, что это полная ерунда. Если кто-то и ждал всех этих рассказчиков в конце тоннеля, коридора, или где они там на самом деле блуждали, то это было вовсе не нечто. Не оно. Она! Ведь смерть — это «она». А что еще может ждать в конце коридора? Илья на мгновение обернулся. За спиной был все тот же пыльный полумрак и горы мусора. Этот коридор он прошел полностью, поворачивать назад уже не имело никакого смысла. Оставалось только узнать, что же на самом деле ждет там, за пеленой яркого, сулящего надежду на спасение света. Тяжело вздохнув, Илья убрал правую руку за спину и шагнул в дверной проем.

— Bienvenue, mon ami! [2] Добро пожаловать, друг мой! ( фр. )

Мужчина стоял в глубине достаточно просторного зала, ярко освещенного косыми солнечными лучами. Три гигантских, от пола до потолка, пустующих оконных проема впускали в себя столько света, сколько было способно подарить солнце, еще не растратившее весь запас своего летнего энтузиазма. Мужчина стоял спиной к центральному оконному проему, но так как солнце еще только начало перебираться с фасадной на торцевую сторону здания, падающий под углом свет разделял лицо человека на две части. Правую, хорошо освещенную, розовато-оранжевую, и левую, почти черную, скрывающую в своей черноте половину широкой, адресованной Лунину улыбки. Собственно говоря, все в этой комнате было адресовано Лунину, в том числе и дуло пистолета, которое приветливо качнулось из стороны в сторону, а затем вновь замерло, с любопытством уставившись Илье прямо в глаза.