Александр Горский - Охота на Лунина

Думаю, второй вариант вам всем бы понравился. А что, загнанный в угол, разоблаченный следователь-душегуб кончает жизнь самоубийством. Все логично. Проблема только одна была — не мог я сразу к нему отправиться, не захотел он этого. Почему? Сказал, что хорошие встречи надо хорошо готовить. Так что надо было мне подумать о ночлеге. Да и просто бежать надо было. Я и побежал. Из подъезда выскочил, хотел было подойти к «рено» проверить, что там с парнем. Нет, не подошел. Решил, что уже нет смысла. Ведь так? В общем, не подошел я к нему, сбежал. Струсил? Да, Изотов, наверное, струсил. Показалось, что сирену слышу, вот нервы и не выдержали…

Как у Фильченко оказался? Ну а куда мне? К родителям? Вы ведь у них уже побывали, поди? Нагнали ужасу? Что, аккуратно? Не очень себе это представляю, Дмитрий Романович, но вам, как всегда, верю. Можно было, конечно, у Вадика переночевать, но не хотелось подставлять его так сильно. И так подставил? Ну, тут как посмотреть. Он же для чего к Фильченко приехал? Правильно, преступника задержать. Так что, какие к Зубареву претензии? Глядишь, если бы вы не появились, он бы и меня задержал. А тут вы, откуда ни возьмись. А вы, кстати, откуда взялись-то? Неужели телефон Зубарева прослушивали? Умно!

Так что, сами понимаете, Дмитрий Романович, не могу я с вами сейчас поехать. В другое место мне надо. Куда? Туда. Потом, думаю, сами узнаете. Светку же выручать надо? Надо. Значит, пойду. Что ты говоришь, Изотов? Какой из двух вариантов я выбрал? Не знаю пока. Но честно скажу, очень жить хочется. Очень…»

Да, сказать можно было многое. Но времени на объяснения уже не оставалось, поэтому, утопив до упора в пол педаль газа, Лунин покосился на Хованского и произнес лишь одну фразу:

— Я все вам обязательно объясню, Дмитрий Романович, только позже, сейчас у меня совсем нет времени.

Промчавшись еще несколько километров по трассе, внедорожник свернул на объездное шоссе, обогнул город в восточном направлении, съехал на одну из второстепенных дорог, ведущих к многочисленным дачным поселкам. Еще пятьсот метров спустя «лендкрузер» и вовсе, покинув асфальт, закачался на ухабах разбитой грунтовки.

— Вы пока здесь посидите, — заглушив двигатель, Илья распахнул дверь автомобиля, — если я сам не смогу вернуться, думаю, до конца дня вас кто-нибудь тут найдет. Сентябрь, грибники должны мимо ходить.

— Какие грибники? — возмутился было полковник, но Лунин, не слушая его возмущенных выкриков, выбрался из машины и захлопнул за собой дверь. Аккуратно положив за переднее колесо ключи от машины и изъятые у пленников телефоны, Илья помахал рукой внимательно следящему за его действиями Хованскому и зашагал в обратном направлении, оставив внедорожник и двух его пассажиров на узком проселке, ведущем куда-то в глубину леса.

— И сколько мы теперь здесь проторчим? — Изотов с силой ударил по спинке переднего кресла. — Какие тут грибники? Ты посмотри, колея уже бурьяном заросла почти. Дай бог, если тут раз в неделю кто проедет.

— Да, тяжелый случай, — Дмитрий Романович разочарованно вздохнул, — ладно, Лунин, но я-то думал, ты поумнее будешь. Что, обязательно сидеть ждать? Можно ведь позвонить, в конце концов.

— Чем звонить, Дима, пальцем? — с отчаянием простонал полковник. — Или у тебя где-то запасной телефон припрятан?

— Чего его прятать-то? — Хованский с силой потянул на себя окольцованную наручниками руку, — до него главное дотянуться.

Подавшись вперед, Дмитрий Романович протянул свободную правую руку к расположенной под потолком панели управления. Со второй попытки ему удалось ткнуть пальцем в расположенную посредине кнопку SOS, после чего он с облегчением откинулся на спинку сиденья, ослабляя натяжение уже впившихся в кожу наручников.

Почти минуту ничего не происходило.

— Оператор ГЛОНАСС слушает вас, — послышалось, наконец, из встроенных в обшивку динамиков.

Выйдя на асфальтовую дорогу, Илья обернулся, чтобы убедиться, что никто из пленников случайно не освободился и не устремился за ним в погоню. Но все было тихо, лишь полчища комаров с назойливым монотонным гулом кружили вокруг него, в надежде урвать хоть маленькую каплю человеческой крови. Шлепнув себя пару раз сперва за одним ухом, потом за другим, Лунин решил не тратить силы на бессмысленную борьбу с кровопийцами и, перейдя с шага на бег, припустил трусцой в сторону ближайшего поселка.

Бег, как и большинство остальных видов спорта, требующих приложения физических усилий, никогда не относился к числу любимых занятий Ильи Лунина. Как правило, через пару сотен метров ускоренного передвижения он начинал потеть, а еще метров через сто — задыхаться. Если же преодолеваемая дистанция превышала полкилометра, то к ее завершению у Лунина начинало пренеприятнейшим образом покалывать в левом боку, а в глазах появлялись многочисленные хаотично перемещающиеся в пространстве светлячки.

К тому моменту, когда Илья добежал до ближайшего покосившегося забора, вдоль которого узкая тропинка спускалась к реке, все симптомы переутомления были у него уже налицо. Не успев вытереть стекающий прямо в глаза пот, Лунин поскользнулся и, упав на спину, съехал вниз по мокрой глине. Вскочив на ноги, Илья первым делом взглянул на экран смартфона. К счастью, тот не пострадал при падении и давал знать своему обладателю, что до вбитой в навигатор точки осталось пройти всего несколько десятков шагов. Спустившись вниз, почти к самой воде, тропинка уходила вправо и тянулась вдоль берега, отделяя зады деревенских огородов от узкой береговой полосы, сплошь усеянной коровьими лепешками. Еще раз взглянув на экран, Лунин повернул влево и почти сразу уперся в густые заросли ивняка. Продираясь сквозь них с шумом, который, вероятно, мог бы издавать средних размеров лось, Илья пару раз болезненно вскрикнул. Первый раз, когда уже кем-то обломанная ветка ткнулась в лицо и разодрала ему щеку, второй — когда нога вновь неудачно заскользила по грязи, отчего в левом колене что-то щелкнуло, и нарастающая волна боли стремительно разделилась надвое, одним своим всплеском докатившись до пятки, а другим больно хлестнув в область бедра.

Метров через пятьдесят ивняк немного расступился, открывая доступ к воде, точнее, к небольшому темному пятачку, над которым нависали тяжелые, еще не растерявшие листву ветви. Казалось, деревьям мало той влаги, которой питают их утопающие в мокрой земле корни, и, пытаясь утолить свою ненасытную жажду, они тянутся к реке, черпают листьями холодную мутную воду, окунают в нее черные, скользкие ветви, но все же никак не могут напиться.