Александр Горский - Охота на Лунина

Лунин взглянул на торчащий из потолка крюк, к которому была привязана веревка. Крюк явно был вкручен когда-то давно, скорее всего, еще в те времена, когда это здание было наполнено жизнью, людьми, шумом голосов и шагов. Должно быть, раньше на нем висела люстра, скорее всего, достаточно массивная, чтобы освещать такой большой зал. Интересно, что здесь было в те времена, танцевальный зал? Или, быть может, место репетиции оркестра? И вот этот крюк, выдержит ли он вес тела в сто двадцать килограммов, к тому же, если это тело начнет отчаянно дергаться, в последних попытках сохранить свою жизнь? А если он переломится или выскочит из перекрытия, будет ли тогда попытка засчитана? Или это только у Высоцкого так пелось, что два раза не расстреливают? Может, стоит спросить, какие правила действуют в этом случае?

— Я разобрал вашу партию, — он вновь перевел взгляд на сжатый в правой руке собеседника пистолет, дуло которого, как показалось Илье, совсем ненамного, быть может, всего на один-два градуса, но опустилось, — там мат в три хода. Жертва ферзя на d6, затем конь на е4, а потом два варианта, но в любом случае результат один и тот же.

— Надо же. — На этот раз удивление в голосе смешалось с явным одобрением.

— Думаю, после хода ферзем Короленко понял бы, что партия проиграна, но тогда по его выражению лица об этом догадался бы и Фадей. Ты ударил его прежде, чем сделал ход, не потому, что решил сам изменить правила, а потому, что не мог допустить, что это сделает кто-то другой.

— Лунин, а ты умнее, чем кажешься, — левая ладонь трижды коснулась запястья удерживающей пистолет правой, изображая аплодисменты, — все же Короленко тебя не зря нахваливал. Хотя, если честно, до этого ты не произвел на меня большого впечатления. Плыл по течению, да и только.

— Я всегда стараюсь так плавать. Это экономит силы.

Переведя взгляд на сидящих перед ним женщин, Илья попытался понять, какая из них Светлана.

— Главное, чтобы было для чего их экономить, силы эти. А что касается Короленко, то ты прав, примерно так все и было. Что касается этих твоих «зачем», — мужчина вздохнул, словно сомневаясь в необходимости отвечать на вопросы, ответы на которые казались ему очевидными, — наш дорогой Иван Андреевич сам сделал свой выбор. Причем дважды. Первый раз во время нашего знакомства, почти два года назад. Поначалу я представился ему журналистом одного весьма популярного издания. Мы с ним посидели на веранде, ну, как он любит, под кальянчик с абсентом. Ты, кстати, знаешь, что Фадей в кальян намешивал?

Лунин молча пожал плечами.

— Что, даже не спросил? А я вот полюбопытствовал. Не в первый же день, конечно, попозже. Там, я скажу тебе, такой букет, что ни одному курильщику опия и не снилось. Тебе, кстати, как, понравилось?

— Не распробовал.

— А теперь уж и не судьба. Это я в том смысле, что Фадеюшка мир наш покинул, а кто, кроме него, так приготовит… Так о чем, значит, я? Ах да, про наше с незабвенным Иваном Андреевичем общение. Складывалось оно самым замечательным образом, причем, чем лучше было различимо дно в бутылке с абсентом, тем больше мы понимали, насколько у нас родственные души. По достижении дна эти души слились в единое целое, и я озвучил то, зачем, собственно, тогда и приехал. Тебе интересно?

— Очень, — честно признался Лунин.

— Я предложил Короленко обессмертить его книги. На великого русского писателя он ведь, сам понимаешь, не тянет. Нет, я не спорю, продажи у него неплохие. Сейчас, я слышал, срочно собираются новые тиражи печатать. Но это опять же, почему? Потому что! Потому что такая смерть. Внезапная, трагическая, почти героическая. Все как в его книжонках. Ну а если б он умер спустя три-четыре месяца от своей опухоли, кому бы это было интересно? Обычный старик, загнувшийся от обычных старческих болячек. Ты что, не знал? Лунин, ты меня разочаровываешь. Следователь, а ничего не знаешь. В голове у него что-то не то выросло, вот-вот лопнуть должно было. Я так думаю, это все от тех ужасов, которые он сочинял день и ночь. Ведь оно как, ежели долго смотреть в глаза чудищу, можно самому в это чудище превратиться. Не я придумал, но верно сказано.

— А если посмотреть в глаза смерти?

Илья задал вопрос совершенно неожиданно для себя самого, но сумел удивить им и своего собеседника.

— В глаза смерти, говоришь? Интересный вопрос. Даже странно, что ты об этом спросил. Ну ничего, я тебе на него отвечу, только чуть позже. А сейчас слушай, пока у меня настроение объяснять не пропало. Так вот, предложил я нашему добрейшему Ивану Андреевичу увековечить его книжки в истории, воссоздать их, так сказать, в реальности. Я, если честно, побаивался, что он меня за порог сразу выставит, но вот ведь какая штука удивительная оказалась, уж не знаю, что там, абсент или кальян больше подействовали, но Короленко моя идея не то что понравилась, он, скажу тебе, был в полном восторге.

— И что, он вот так сразу поверил? А если бы это был розыгрыш?

— Я тебе что сказал? Не перебивай! Поверил, еще как поверил. У меня к тому разговору был уже козырь один заготовлен, так я его почти сразу и выложил. Помнишь, когда первую девочку нашли? Нет, не вообще, а с сережкой во рту. Не напрягайся, я тебе сам скажу. Было это за месяц до моего с Иваном Андреевичем знакомства. Я тогда сделал для себя пару снимков, так сказать, на память. Ну вот, они мне и пригодились. Писатели, им же одного надо, им славу подавай. Причем мало того, что прижизненную, им еще и посмертной охота. Только вот потом неувязочка у нас с ним вышла. Оно ведь как сказано? Безумству храбрых поем мы песню! А что делать, если безумство есть, а храбрости маловато? Пока расследование было где-то далеко, наш бумагомаратель был весел, пьян и полон предвкушения мировой славы. Он уже сам собирался распустить слушок о странных убийствах, удивительным образом напоминающих сюжеты из его гениальных книг, как вдруг к нему приехал, угадай — кто. Бинго! Следователь Лунин собственной персоной. Мне, кстати, кажется, ты с прошлого раза малость растолстел. Есть такое дело?

— Немного, — неохотно признался Лунин.

— Немного… Скажи уж честно, килограммов десять набрал?

Илья молча кивнул, не пожелав уточнять то обстоятельство, что набранных килограммов было несколько больше.

— Я так и подумал. Так вот, Короленко, когда тебя первый раз увидел, чуть со страху тебе все не выложил. Хорошо, я как раз в это время у него в гостях был.

— Так это, — Илья озадаченно потер щетину на подбородке, — это твои шаги я тогда слышал на втором этаже?

— Ну а чьи же? Или ты думал, что это дух его покойной жены там топает да каналы переключает? В конце концов, тогда все сложилось как нельзя лучше. Мы подсунули тебе этого дурачка, Смотрова. Ты выполнил свою часть программы, ну а Шубин позаботился о том, чтобы Смотров не смог наговорить лишнего.