Анатолий Жаренов - Обратная теорема [журнальный вариант]

Четыре часа… «Слушай, Галя, дом-то горит»… Четыре часа… Инсценировка инсценировки окончена…

— Так, — говорит Шухов. — Вы предупредили вахтера гаража, чтобы он разбудил вас без двадцати четыре. С вечера подвели часы. И фактически встали в три часа тридцать минут. Как вам удалось обмануть вахтера?

— А у него не было часов. Он по моим будил.

— Затем вы сделали вид, что звоните диспетчеру. На самом же деле позвонили только из квартиры убитого. Точно без двадцати четыре?

— Может, с минуту разница была.

— Признаете ли вы, Загоруйко, что, готовя преступление, вы рассчитывали свалить вину за убийство на Мокееву?

— Не все ли равно? — глухо отвечает Загоруйко. — Мне алиби было нужно.

— Вы следили за Мокеевой? За Назаровым?

— Да. Знал, что они уезжать собираются.

На стол ложится фотография. Два улыбающихся лица. «На память о Ялте».

— Когда познакомились с Ивановым?

— В конце февраля. В Ялте. Он узнал, что я собираюсь работать в этом городе, и стал меня уговаривать.

— Вы знали, что за птица Иванов?

Знал ли он? Догадывался сперва. Но он и сам готов был стать такой же птицей. Он очень хотел красиво пожить. «Надоело крутить баранку», — пожаловался как-то Иванову. Тот пьяно вытаращил глаза: «А хочешь, помогу…» — «Как?» — «Добрый я теперь стал, — сказал Иванов. — Постарел, подобрел, руки слабнут. Иначе я бы тебе показал кукиш в кармане». Он захохотал. Потом резко оборвал смех. «Вот так. Я тебе подскажу, как золотую рыбку поймать». На другой день, уже трезвый, Иванов продолжил разговор. «Куманька одного знаю… Знаю за ним кое-что… Подсмотрел, как он аквариум чистит… Адресок его долго доставал. Сотню писем, наверное, по стране пустил, фронтовым дружком прикидывался. В печенках он у меня сидит. Съездил недавно туда, посмотрел: живет куманек. Собрался было уже навестить его, побеседовать, да несчастье со мной вышло: сердечный приступ получился. В больницу лег. А выпотрошить его раз плюнуть. Вдвоем придем, а то одного меня он и придушить может». — «Опасно», — сказал Загоруйко. «Брось. Я тебе подскажу, как оформить. Мозги у меня, слава богу, работают. Только не вздумай отрываться от меня. Влипнешь».

В марте этот разговор был. А в апреле умер Иванов. Инфаркт. И слова его оказались пророческими. Влип Загоруйко.

Соблазнил его легкий куш, заворожила золотая мечта, затуманила. На «мокрое» дело пошел.

Шухов ведет допрос. Первый допрос убийцы. Будут еще. Но главное уже ясно. За окном встает осенний неяркий рассвет. Подступает усталость. Надо кончать. Кожохин собирает бумаги. Говорит задумчиво:

— Одного мы так и не узнаем.

— Чего же? — лениво откликается Шухов.

— Да вот: зачем Назаров в Курск собирался?

— А к чему нам это?

— Для полноты картины.

— Ну она и так ясна. Просто Назарову надо было на время оторваться от Лизы, чтобы деньги вынуть из аквариума. Он и надумал в Курск поехать. Не к Иванову же в гости собирался?

— А может, и он Иванова искал?

— Ну, это уж слишком. А я спать хочу. Хватит умствовать. Пошли, что ли?

— Пошли, — сказал Кожохин. — Я тоже не прочь вздремнуть часиков двенадцать.