Лина Бенгтсдоттер - Франческа

— Так что у тебя за дело на этот раз? — спросил Иван.

Сложив руки на груди, он остановился посреди прихожей, явно не собираясь приглашать ее в дом.

— Речь идет о нанесении тяжких телесных повреждений, — сказала Чарли и показала свой полицейский жетон.

— Так ты из полиции? — Иван приподнял бровь. — Почему ты не сказала об этом в прошлый раз?

— Потому что тогда я пришла как частное лицо.

— Мне уже волноваться? — спросил Иван.

— Не знаю, — ответила Чарли. — Моего друга Юхана, с которым я приходила сюда в четверг, сильно избили.

— Печально, — сказал Иван. — Но какое все это имеет отношение ко мне?

— Есть основания думать, что это связано с тем делом, по поводу которого мы расспрашивали тебя. С делом Франчески Мильд. Юхан связывался с тобой повторно? После того, как мы побывали здесь?

— Нет. Вы меня в чем-то подозреваете?

— Мы будем связываться со всеми, с кем беседовали по поводу Франчески Мильд. Тебя мы подозреваем не более, чем кого-либо другого.

Она успела подумать, что неправильно делать вид, будто она участвует в расследовании, однако решила наплевать на это. Невозможно просто сидеть и ничего не делать, пока жизнь Юхана висит на волоске. Чарли покосилась на стену. За полузадернутой занавеской стояли грубые сапоги, в которых Иван ходил в скотному двору. Там же висели его синие рабочие брюки, а снизу на брючинах… кровь? Поросят?

Из кухни донеслось шипение.

— Черт, убежало, — воскликнул Иван. — Подожди секунду.

Он исчез в глубине дома.

Сделав шаг к занавеске, за которой висела рабочая одежда, Чарли увидела, что на брюках не кровь, а нечто другое. Красная пыль. Что это такое, она прекрасно знала, потому что уже видела ее раньше. В последний раз эта пыль оседала на ее обуви не далее как вчера. Окисленная железная руда, лежащая везде на полу в плавильне — она, по словам Бетти, разрушает и легкие, и душу.

По дороге от Ивана Хедлунда Чарли позвонила Улофу. Когда он не ответил, она набрала Микке.

— Надеюсь, у тебя что-то важное, — буркнул тот, не поздоровавшись.

— Иван побывал в «Геа», — выпалила Чарли. — На плавильне, — уточнила она, когда реакции не последовало.

— Да знаю я, что такое «Геа», черт подери, — огрызнулся Микке. — А ты откуда знаешь?

Чарли рассказала о брюках Ивана.

— Мне кажется, Юхан побывал у него в тот день, когда его избили.

— Почему тебе так кажется?

Чарли рассказала о своем разговоре с Гретой в «Амнегордене», о драке между Иваном Хедлундом и Рикардом Мильдом. Она уверена: Юхан захотел снова поговорить с Иваном.

— А из-за чего вышла драка? — спросил Микке.

— Понятия не имею, но Юхан наверняка встретился с Иваном и стал задавать неудобные вопросы. Теперь Юхан избит, а на одежде Ивана видны следы пребывания в плавильне. Что еще нужно, чтобы его задержать?

— Я сообщу Улофу, — сказал Микке и положил трубку.

Чарли отправилась прямиком в Гудхаммар. Она обыщет комнату Франчески — несмотря ни на что, есть крошечный шанс, что текст, который Франческа собиралась послать Якобу, все еще лежит там.

Над усадьбой сгустились сумерки. Чарли припарковала машину в начале аллеи. Когда она зашагала к дому, ее охватило странное чувство, что она не одна: словно кто-то шагал рядом с ней, держал ее за руку и говорил, что ей надо поспешить.

В сумеречном свете отчетливо виднелись белые львы с разинутыми пастями. Входная дверь осталась незапертой с тех пор, как Чарли с Юханом побывали тут в последний раз. Дверь открылась с громким скрипом, едва Чарли нажала на ручку. Снаружи стало совсем темно, и девушке пришлось подсветить фонариком в мобильнике, чтобы что-то разглядеть.

Зайдя в комнату Франчески, Чарли снова как бы увидела ее перед собой, лежащую в постели, обессилевшую от внутренней борьбы со своими демонами. Подойдя к письменному столу, Чарли начала выдвигать ящики. Все они были пусты. Кто их опустошил? Затем она обыскала комод, открыла платяной шкаф. Ничего. А чего она ожидала? Полиция наверняка все обыскала, когда Франческа пропала. «Или кто-то другой», — подумала она. А вдруг кто-то другой и прибрал к рукам то, что она ищет? В комнате не оказалось ничего необычного. Теперь оставалась только кровать. Чарли посветила фонариком на вязанное крючком покрывало. Стаскивая его, она выругалась. Вероятно, на нем кто-то родился на свет или умер. Тем не менее она заставила себя поднять матрас. Сердце забилось чаще, когда она увидела, что там что-то лежит. Похоже на школьную тетрадку.

Взяв ее в руки, она открыла первую страницу, посветила фонариком в телефоне и прочла: «Провалы во времени».

Тут на первом этаже раздался негромкий стук.

Чарли замерла. Сердце отчаянно заколотилось. Она попыталась успокоить себя, что это сквозняк, крыса, птица, ударившаяся об оконное стекло, — но тут она услышала шаги. Рука инстинктивно потянулась к бедру, где Чарли обычно носила табельное оружие. Но сейчас там, конечно же, ничего не было. Чарли рывком кинулась под кровать и отключила мобильный телефон. Сделала все возможное, чтобы успокоить дыхание. Чувство, которое охватило ее, когда шаги приблизились, напомнило ей об игре в прятки в детстве. Когда она лежала, спрятавшись где-нибудь, а Бетти нарочито медленно ходила по комнатам и спрашивала деланым голосом: «Где же моя маленькая девочка? Неужели она исчезла? Нет, она должна быть где-то здесь, не могла же она убежать на улицу. Чарли-ин!»

Но это была не игра. Некоторое время шаги кружили по второму этажу. Потом остановились у двери в комнату. Она лежала, не дыша. Кто это? Он следил за ней по дороге сюда? Кто бы это ни был, человек уже находился в комнате. Он прохаживался взад-вперед всего в метре от нее. Она задержала дыхание, вспомнила разбитую голову Юхана. Неужели теперь пришел ее черед?

Не понимаю, почему папа предложил нам прогуляться. Какой смысл общаться с сестрой, если от нее ничего не услышишь, кроме обидных слов? Но сейчас мы уже спустились к воде.

— Осторожнее, — сказала я, когда Сесилия ступила на мостки. — Некоторые доски совсем прогнили.

— Да мне плевать, — ответила Сесилия.

— Провалишься — пеняй на себя.

Мы сели. Маме не понравилось бы, на чем мы сидим. Она всегда очень переживает, что мы подхватим воспаление придатков и останемся бездетными. Как будто бездетность — самое страшное, что может случиться с женщиной.

— Боже мой, — воскликнула Сесилия, когда я достала фляжку, припрятанную мною в коридоре в рукаве маминой шубы. — Наверное, тебе не стоит пить.

— Почему?

— Учитывая, что с тобой происходит.

— Именно поэтому мне очень нужно выпить, — ответила я, протягивая ей бутылку.

Сесилия взяла ее и отпила несколько больших глотков.