Лина Бенгтсдоттер - Франческа

— Дети рождаются, какие рождаются, — ответила я. — И родителям приходится о них заботиться, какими бы они ни получились.

— Иногда, когда я засыпаю, мне до сих пор чудятся твои крики, — проговорила Сесилия.

Мы уже почти дошли до воды. Сесилия шла медленно, говорила, как во сне, и голос, казалось, не принадлежал ей.

— Он словно застрял у меня в мозгу, — продолжала она. — Твой голос. И твои вопли.

— Ну прости, — сказала я. — Прости меня за то, что я испортила всем вам жизнь.

Чарли была так поглощена фотографиями, что не услышала шаги за спиной.

— Что ты тут делешь? — проговорил Якоб, внезапно появляясь в дверях. — Когда я сказал, что ты можешь осмотреться, я не имел в виду, что ты будешь заходить сюда.

— Я…

Она не знала, что сказать.

— Все не так, как ты думаешь, — сказал Якоб, кивнув на фотографии на столе.

— Окей, — сказала Чарли.

Инстинкт повелевал бежать, но Якоб блокировал единственный выход из комнаты.

— Не бойся меня, — сказал Якоб. — Я все объясню.

— Давай поговорим там, наверху.

Вслед за Якобом Чарли поднялась по лестнице. От облегчения, что она снова на поверхности, у нее задрожали колени.

— Понимаю, что это может показаться странным, — проговорил Якоб, когда они вернулись в кухню.

— У тебя есть фотографии мертвой девушки, — сказала Чарли. — Девушки, бесследно пропавшей тридцать лет назад.

— Она не мертвая, — сказал Якоб. — По крайней мере, на фотографиях.

— Не понимаю, — призналась Чарли.

— Это была игра. Знаю, звучит дико, но Франческа так захотела — она пожелала, чтобы я обрядил ее, как для похорон.

— Зачем?

— Не знаю, — пожал плечами Якоб. — У нее была склонность к черному юмору и всяким таким вещам. Это было как раз в тот вечер, когда я увез ее с вечеринки. Она сильно напилась. Поначалу я отказывался, но она уговорила меня. Подожди, сейчас я тебе покажу.

Он исчез и вскоре вернулся с фотографиями Франчески.

— Посмотри на дату, — сказала он и указал на фотографию, где в правом углу виднелись цифры.

Фотография была сделана 1 октября 1989 года — за неделю до исчезновения Франчески.

— Но почему они лежат у тебя на видном месте? — удивилась Чарли.

— Вчера сюда приходил один человек и задавал вопросы о Франческе, — сказал Якоб. — После его ухода я достал фотографии, чтобы… не знаю… вспомнить.

— Юхан Ру? — спросила Чарли. — Его так звали — человека, который приходил сюда?

Якоб кивнул.

— Почему же ты ничего не сказал?

— Он просил меня никому не рассказывать. А в чем, собственно, дело?

— Вчера Юхана Ру ударили по голове, — объяснила Чарли. — Непонятно, выживет он или нет.

— Но зачем? — удивился Якоб. — И кто?

— Не знаю. Когда он приходил сюда?

— Вскоре после обеда. Часа в два.

Снова зазвонил телефон Якоба, и тот опять извинился. Он поднялся и вышел из кухни. Чарли услышала, как он снова профессиональным тоном выражает соболезнования.

— Прости, — сказал Якоб, вернувшись на кухню. — Там человек умер.

— Кто? — не сдержалась Чарли. — То есть — прости, я не имею права спрашивать.

Якоб улыбнулся и ответил, что он тоже не имеет права об этом рассказывать, но она все равно скоро это узнает, едва зайдет в продуктовый магазин или в паб.

— Свен-Эрик Ларссон, — сказал он.

— Свенка?

— Да, его так называют. Ты его знаешь?

— Нет, то есть — да, я его знаю. Вчера разговаривала с ним в пабе. Что случилось?

— Пока неясно. Звонила его сестра. Она по-прежнему в состоянии легкого шока.

Перед глазами Чарли встало лицо Сары — черные линии подводки вокруг глаз, беззащитность, отчаяние — словно она уже старуха. А ведь ей всего четырнадцать лет. Как она теперь будет жить? Как многое ей придется забыть, чтобы выжить…

— Я должна знать, что именно ты рассказал Юхану, — сказала Чарли после минутного молчания по поводу безрадостной человеческой жизни, ныне угасшей.

— Он задавал примерно те же вопросы, что и ты.

— Он не сказал, куда направляется?

— Нет, не сказал. Очень надеюсь, что он выживет, а того сумасшедшего, который это сделал, схватят.

— Ты кому-нибудь рассказывал, что он побывал здесь?

— Нет, — ответил Якоб. — Я никому не говорил.

— Мне пора, — сказала Чарли.

Поблагодарив за кофе, она пошла к двери. Якоб проводил ее.

— Если ты узнаешь что-нибудь о моем брате или Франческе, то сообщи мне, пожалуйста, — сказал он, когда они стояли в прихожей.

— Само собой, — пообещала Чарли. — И ты мне позвони, если еще что-нибудь вспомнишь. Мой номер есть у тебя в телефоне.

Едва вырулив на дорогу от похоронного бюро Бергманов, Чарли позвонила Улофу. Тот ответил с напряжением в голосе.

— Адам признался?

— Нет. У него алиби. Он был дома. А потом в пабе.

— Он мог незаметно отлучиться, — заявила Чарли. — Между пабом и «Геа» всего несколько сотен метров. Прижмите его покрепче.

— Делаем все возможное, — ответил Улоф. — Ты слушаешь, Чарли?

Чарли сбросила его, увидев входящий с гюльспонгского номера.

Человек на другом конце никак не мог справиться с приступом кашля.

— С кем я говорю? — спросила наконец Чарли.

— Аннели Карлссон. Я медсестра в «Амнегордене» — мы встречались на днях, когда вы с другом навещали Сикстена Нулана.

Чарли прекрасно запомнила решительную медсестру.

— В общем, я слышала, что произошло с твоим… другом. Ведь это его избили на плавильне?

— Да.

— А еще я услышала, что ты из полиции. И тогда я подумала, что тебе, наверное, полезно будет узнать, что он приезжал сюда вчера в первой половине дня — в смысле, твой друг, — и беседовал с Сикстеном. После этого доктор ворчал и сказал, что устал от людей, сующих свой нос не в свое дело и… короче, не знаю, имеет ли все это значение.

— Очень даже имеет! — воскликнула Чарли. — Спасибо огромное, что вы позвонили!

Сикстена Нулана в его комнате не оказалось. Проходивший мимо мужчина с роллатором остановился, увидев, как она дергает ручку запертой двери.

— Он сидит за пианино, — сказал он и кивнул в глубь коридора.

Чарли пошла туда. Нулан действительно сидел за пианино. Морщинистые руки лежали на клавишах, словно он собирался вот-вот заиграть, однако он смотрел на подставку для нот пустым взглядом и заметил Чарли только тогда, когда она оказалась совсем рядом.

— Доктор Нулан, — произнесла Чарли. — Мне нужно поговорить с вами.

— Опять?

— Да, если у вас найдется время.

— Можем поговорить на улице? — спросил он, кивнув на дверь, ведущую на веранду. — Мне надо покурить.

Только когда они вышли, Чарли заметила, что там на пластиковом стуле уже сидит седовласая женщина.

— Господин Нулан! — произнесла она с иронией в голосе. — Приятная встреча.