Эрик Сунд - Из жизни кукол

Она обязательно все расскажет. Но сначала пусть расскажет Нова.

Нова снова отвинтила крышечку, отпила и на этот раз протянула бутылку Мерси. Мерси сделала основательный глоток, чтобы задавить остатки черноты.

— Сначала Налле молотком раздробил ему руки и ноги, — сказала Нова. — Потом облил его чем-то для чистки канализации, что-то с содой…

— Каустической содой?

Нова кивнула, и Мерси увидела, что она вот-вот снова расплачется. Они смотрели друг другу в глаза, но взгляд Новы как будто был направлен сквозь Мерси.

Они близнецы, у них одна ДНК на двоих, они не два человека, а один.

Мерси вдруг услышала голос у себя в голове — тоненький, прерывистый, хотя он кричал что было сил. Кричал откуда-то из бездонной ямы внутри нее.

Нова легла на матрас и взяла Мерси за руку.

Мерси свернулась рядом с ней, погладила по голове и зашевелила губами, заговорила на их беззвучном языке. Нова ответила ей — несколько слов, короткие фразы.

Утешала Мерси, а Нова хотела, чтобы ее утешили, и не произнеся вслух ни слова, обе решили, что им надо поспать.

Мерси натянула на них обеих одеяло, подсунула подушку Нове под голову.

Уснули они одновременно.

Когда Кевин покинул дом, уже начало светать. По правую сторону показался спортклуб “Эссинге”. Кевин сбросил скорость, заглушил мотор, и последние метры до ограды “веспа” катилась по инерции.

Кевин оглядел территорию клуба. Ему не довелось играть в зелено-белом, как Антонину Паненке в пражской “Богемии”, он оказался недостаточно хорош для “Байена” [25] Фанатский союз спортклуба “Хаммарбю”. , так что ему пришлось довольствоваться ролью полузащитника в желто-черной команде клуба “Эссинге”. И все же во время серийного матча осенью того года, когда ему исполнилось десять лет, ему выпал шанс пробить “паненку”. Он запустил мяч в воздух — и, как на том белградском стадионе, время остановилось.

Мяч полетел почти как в телевизоре, и Кевин испытал не торжество, а потрясение, хотя товарищи по команде пришли в восторг. А вот тренер отвел его в сторонку и велел никогда больше так не делать. Если такой пенальти не удастся, Кевин навредит команде, а если, против ожидания, гол удался бы снова, он стал бы унижением для вратаря противника.

Кевин улыбнулся. Антонин Паненка — плохой образец для подражания, если хочешь стать полицейским.

Но что-то в отцовской побасенке все же было. Наверное, благодаря Паненке Кевин стал смелее. И уж как минимум штрафной чеха продемонстрировал, как важно иметь в запасе какой-нибудь козырь. Опыт, который так пригодился Кевину в полицейской повседневности, на допросах, да и много где еще.

В четырнадцать лет Кевин покончил с футболом и открыл для себя панк-рок. Футбол плохо сочетался с его подростковым догматизмом. Кевин принял стиль жизни, который предписывали его новые кумиры, британская анархогруппа “Crass”, и решил, что спорт — тоже опиум для народа.

С полицейским образованием все это тоже плохо сочеталось, но, когда Кевин подавал заявление в Полицейскую академию, он уже не был анархистом. Однако он оставался панком, преподаватели и руководители курса, а позже — коллеги, не одобряли его стиля. Панк — это провокация, что вполне объяснимо: для провокации он и создан.

Избранная профессия тоже оказалась провокацией. Старых приятелей Кевин растерял, а приобретать новых — дело нелегкое. То, что он имел отношение к преступлениям, связанным с детской порнографией, придавало ему статус виновного в содействии, а держать свои занятия в тайне Кевину тоже было проблематично, потому что люди впадали в подозрительность и паранойю.

Прежде чем завести “веспу”, Кевин надел наушники, подключил их к телефону, поймал радиопрограмму — и понял, что уже опаздывает.

…Здравствуйте. Сейчас восемь утра, в эфире “Эхо”…

Сумка с ноутбуком, извлеченная из забытой коробки, лежала, для безопасности завернутая в кофту, в багажнике мотороллера, и Кевин ехал осторожно. Ноутбуку уже немало лет, и он, вероятно, остро чувствует вибрацию. Но это был хороший компьютер, он наверняка стоил пятизначную сумму, когда появился в продаже. Лампу и книги Кевин отправил в мусор.

…Не исключено, что в Евле произошла кража со взломом. Пострадавший, пятнадцатилетний мальчик, отправлен в больницу, раны представляют угрозу для жизни…

…Полиция допросила возможного свидетеля, молодого мужчину около двадцати лет. Полицейские пока воздерживаются от комментариев о ходе следствия, и в настоящее время неясно, откуда у мальчика такие раны…

Когда Кевин проезжал мимо Эссингеторгет, радиопередачу прервал входящий звонок, и Кевин подключил гарнитуру. Звонил Лассе. Начальство.

— Съезди-ка в Скутшер. Возможно, мы можем отследить тех двух девочек.

“Скутшер? — подумал Кевин. — Это же рядом с Евле”.

Полдень, а за окном темнота.

В это время года кожа у людей, живущих на севере, становится прозрачной.

У многих шведов кожа такая светлая, что видно, как под ней течет кровь. В свете складского фонаря лицо Новы казалось голубоватым.

Они объявлены в розыск. В каком-то смысле это ощущалось как освобождение. Теперь у них есть повод удрать куда подальше.

— После суда было расследование, и меня хотели отправить в специнтернат, но мне удалось сбежать. — Нова закурила. — Несколько месяцев я жила у одного парня, приятеля Налле, этот парень знал одного режиссера. На девчонку похож, симпатичный и незлой. Я уже почти все прожила, что скопила, и стала соглашаться на всякие извращенства. Хотя это ты и так знаешь… Ты и сама такое делала.

— Юсси убил твой брат, а не ты.

— Но в том, что он умер, виновата я.

Чтобы удрать подальше, нужны деньги, и немного они уже скопили. Белую “вольво” надо перекрасить, перебить номера и продать.

За машину они выручат десять кусков. С деньгами, что им удалось выдоить из банкомата, будет почти двадцать семь тысяч. Когда они закончат работать в студии Цветочка, у них будет еще пятнадцать тысяч. Поспать им удалось всего двадцать минут, потом их разбудили и снова отправили на съемки. Вечером — съемки в подвале и, может быть, несколько часов перед веб-камерами.

Как же паршиво работать в кабинке. Они уже обсудили это с другими девушками, и те сказали, что там просто сидишь и ждешь, большинство заглянет — и бежать. Заплатят какие-то гроши за превью, а потом трусят и разлогиниваются. Для секса перед веб-камерой предназначена всего одна кабинка, и только для здешних ветеранок. Мало кто из парней умеет трахаться перед камерой, но у Цветочка в запасе есть пара умельцев. Мужчины почему-то больше любят смотреть, как трахаются, чем на девушку, которая сидит себе одна. Наверное, им нравится рассматривать чужие члены.