Кендра Эллиот - Третья тайна

— Потрясающий вид, — прошептала Ава, любуясь заснеженными соснами на фоне голубого неба. — Но для меня это место слишком уединенное… при том, что я люблю проводить время в одиночестве.

— Согласен, — добавил Эдди.

Мерси промолчала.

— Мерси, твой домик далеко? — продолжала подруга. — Ты же ехала в город оттуда, верно?

Ава улыбалась, но Килпатрик почувствовала себя как на перекрестном допросе.

— Минут десять на машине в другую сторону.

— Было бы здорово его увидеть. Там так же тихо и уединенно, как здесь?

Внутренности Мерси скрутило.

— Думаю, нам лучше отправиться в офис. В моем домике не так уж много интересного — и да, очень тихо. И так же уединенно, как здесь.

Она не готова делиться своим секретом.

— Почему ты ехала ночью? — спросила Ава.

— Потому что я поздно приехала в домик. В тот вечер у меня в первый раз после последней метели появилась возможность заглянуть туда. Я осмотрелась, убедилась, что из-за снегопада ничего не пострадало, и уехала. Ночевать там не собиралась.

Ее дыхание снова стало спокойным.

— Морриган повезло в ту ночь, — заметил Эдди.

— Явно повезло, — поддержала Маклейн.

Они побрели по снегу к «Тахо» Мерси. Килпатрик ступала по многочисленным колеям от машин правоохранителей. В снегу остались следы около дюжины разных шин. Широкие и узкие; в основном с глубоким протектором для лучшего сцепления при движении по скользким дорогам. Мерси подняла сапог, чтобы ступить в самую широкую колею, — и остановилась с занесенной ногой.

— Погодите-ка. Не шевелитесь.

Ава с Эдди повиновались, выжидающе глядя на нее.

Мерси посмотрела на колеи слева, потом справа. В ней нарастала уверенность в правильности догадки.

— Взгляните-ка сюда, — она указала на шинный отпечаток, в который едва не наступила. — Широкая колея. И чуть раньше мне попалась такая же.

— Да, это машина с широкими покрышками, — согласился Эдди. — Наверное, на ней приезжали криминалисты.

— Нет, — возразила Мерси. — Их следы, скорее всего, у́же, чем у моего «Тахо», а у этого автомобиля — реально широченный.

— «Хаммер» Кристиана Лейка, — предположила Маклейн.

— Я тоже сразу о нем подумала.

Эдди перевел взгляд с Мерси на Аву и снова на колею.

— Давай не спешить с выводами, — медленно произнес он. — Мало ли какие автомобили могли оставить эти отпечатки…

Однако его тон был совсем не уверенным.

— Я знала, что Кристиан солгал, сказав, что не знает Сабин, — Мерси лихорадочно обдумывала множество вариантов развития событий, — и эта колея самая глубокая. Он побывал здесь недавно.

Ава уже вытащила телефон:

— Я вызову экспертов, чтобы сняли отпечаток. А потом попрошу у Кристиана разрешения сделать отпечаток с его покрышек.

— Он не согласится. Добудь ордер, — посоветовала Мерси. — И позвонить отсюда не получится. Придется подождать, пока не проедем несколько миль дальше по дороге.

— Черт… — Маклейн убрала сотовый в карман. — Получение ордера отнимает кучу времени. — Могу сказать по своему опыту: попросить разрешения у владельца гораздо быстрее. — Она взмахнула ресницами. — Мне редко отказывают. Если Лейк скажет «нет», тогда запросим ордер.

Мерси снова посмотрела на глубокие колеи.

Что Кристиан Лейк делал возле дома Сабин?

Мне пришлось бежать.

Других вариантов не было. Мама предупреждала меня об этом всю жизнь. И вот теперь началось…

Я не позволю ему причинить вред Морриган. Она — мое сердце, моя душа, мое все. Моя единственная цель — защитить дочь.

То, что она физически существует за пределами моего тела, — одна из чудесных загадок материнства. Как она может бегать и играть у меня на глазах, оставаясь частью меня? Когда я чувствую каждый удар ее сердца, каждую царапину на коленке, каждый миг ее радости?

Она — моя дочь, и я буду защищать ее до последнего вздоха. Как защищала меня моя мать.

Я никогда не узнаю, почему Морриган не проснулась, когда убивали мать. Подозреваю, Оливия приглушила все звуки и затуманила зрение убийцы, чтобы тот не заметил спящую в своей постели девочку.

Матери больше нет, и в моем сердце зияет дыра, но я не дала волю эмоциям и не хочу думать о ее смерти. Позже я буду скорбеть и попрощаюсь с ней как положено. Как меня учили. Но не сейчас. Мой разум словно оцепенел, мои мысли бесстрастны. Я не могу думать о ее убийстве, чтобы не выйти из себя.

Вместо этого я вспоминаю наше прошлое.

Сколько я себя помню, мы всегда жили в лесу. И я ненавидела такую жизнь.

— Когда-нибудь ты поймешь, — говорила мать. — Когда-нибудь поблагодаришь за то, что я спасала тебя.

— Спасала от чего?! — кричала я. — Ты постоянно твердишь о человеке, который разрушит нашу жизнь, но не хочешь говорить, кто он! Ты заставляешь нас прозябать в страхе перед призраком!

— Сейчас мы в безопасности. Возможно, потом все изменится и нам придется скрываться.

— Скрываться! Все считают тебя ведьмой, а меня — твоим демоническим отродьем.

Здесь я начинала рыдать. Я ненавидела нашу жизнь, ненавидела собственную мать и желала ей смерти.

Умри она, я могла бы стать свободной, жить, как захочу, встречаться, с кем пожелаю. Быть нормальной.

Но оказалось, что все не так просто.

В детстве мать учила меня читать и писать дома, а я мечтала сидеть в классе с другими детьми. Мы делали закупки в больших городах, в многолюдных магазинах, стараясь слиться с толпой. Я смотрела на детей, которые бегали по этим магазинам со звонким смехом. Мне хотелось быть похожей на них, играть, говорить с ними. В детстве я считала, что наше отшельничество — это нормально, но, став подростком, потребовала свободу, и мать сделала кое-какие послабления в правилах. Она позволила мне получить водительские права и поступить в старшую школу.

Я отправилась в школу с энтузиазмом, убежденная, что моя жизнь теперь изменится. У меня появятся подруги, я стану как все. Но оказалась словно в чужой стране. Ученики пялились на меня, тыча пальцами в мою одежду и хихикая над моей обувью. Девушки ненавидели меня, а парни не сводили глаз. Они воспринимали меня не так, как девушки.

Мне нравились их взгляды. На меня обратили внимание.

Поэтому я стала вертеть ими. Научилась притягивать еще больше взглядов, дразнить парней, заставлять их бегать за собой с высунутыми языками.

Выйдя из леса, я поняла, что обществом правят деньги. На них можно купить красоту, роскошные дома и автомобили. Я считала нашу с матерью бедность непростительным грехом.

Мать всегда еле сводила концы с концами. У нас имелись еда, крыша над головой, надежная машина и достаточно — по ее мнению — одежды. Мать организовала небольшой бизнес, используя пороки и тайные желания местных.