Кендра Эллиот - Третья тайна

Ее клиенты оставались довольны и всегда возвращались.

Я наблюдала за ними в дверную щелку: мне было велено держаться подальше. Посетительницы говорили высокими голосами и слишком часто смеялись. Они смотрели в сторону, по углам комнаты, почти не встречаясь с матерью глазами. Они шутили, что не верят в ее способности, но в их глазах плескалось отчаяние. Им хотелось красоты, любви и вечной молодости. Им хотелось знать свое будущее. Жадность заставила их рискнуть: прийти в наш странный дом, заговорить с той, кого называют ведьмой, и заплатить ей за ее снадобья.

Я физически ощущала, как при их появлении в воздухе пахло иначе, как менялось даже атмосферное давление, выдавая их истинные намерения. Я думала, что все могут чувствовать запах эмоций… это напоминало цветочные ароматы. Синие — свежие и легкие. Красные — пряные и тяжелые. Зеленые — влажные и сочные. Люди излучали эмоции, а я их «считывала». Все просто. Позже я узнала: это мой особый дар.

Некоторым не хотелось платить за мамины товары. Обычно мужчинам. Они чувствовали себя не в своей тарелке, и это выражалось по-разному. Мужчин тоже было легко понять: они ощущали себя презираемыми и униженными. И сами себя ненавидели: ведь они опустились до того, что считали противоестественным. Но в их глазах стояло такое же отчаяние, как и у женщин. Они хотели, чтобы излечился рак, чтобы деньги посыпались им в ладони, а женщины стали их обожать.

Мать умела располагать к себе посетителей. Как она говорила, главное — первое впечатление. Она одевалась в яркие длинные струящиеся платья и распускала волосы, вьющиеся до талии. Те оставались черными, как вороново крыло, до ее шестидесятилетия, а потом — клянусь! — поседели всего за месяц. Мать выглядела, как положено колдунье. И говорила, как положено колдунье: грудным мелодичным голосом, вставляя словечки из других языков. Все клиенты велись на этот образ.

Я наблюдала, изучая язык ее тела и внимательно рассматривая посетителей. Научилась распознавать их страх, недоверие, отчаяние, печаль и настороженность, даже когда они не произносили ни слова. Достаточно было физических сигналов: легкого шевеления пальцев, подергивания губ, нерешительного шага, колупания кожи… Люди рассказывали о себе молча.

Потом я использовала эти навыки уже ради своей выгоды.

Я узнала Трумэна на парковке у пиццерии. Не припомню подробностей, но знаю, что у нас… что-то было. Видимо, прошло слишком много времени, и воспоминания расплываются. За эти годы у меня было столько мужчин, что их лица слились в одно. Я чувствую себя нечистой, когда встречаюсь с ними взглядами где-нибудь в магазине. Они узнают меня, быстро отворачиваются и краснеют, начиная с шеи. Часто рядом с ними оказывается какая-нибудь женщина, которая смотрит на меня пренебрежительно или с ненавистью.

Мне жаль, что ты вышла замуж за такого слабака.

Трумэн не отвернулся. Смотрел и говорил сочувственно.

Наверное, он меня не помнит…

Не могу отвести глаз от спящей дочери. Пока что всё в порядке. У нее теплая постель, в этом доме мы в безопасности, и у нас есть еда.

Но как долго мы сможем прятаться?

Он убил судью. Услышав об этом, я сразу поняла: это его рук дело.

Когда Трумэн сообщил о смерти моей матери, я не могла поверить, что ее предсказания сбылись. Убеждала себя: это не он . Мы обе знали, что ее бизнес сопряжен с риском. Мать рисковала жизнью каждый раз, продавая снадобья или предсказывая чье-то будущее. Мы знали, что на нас могут напасть и ранить или убить. Мать запрещала держать в доме оружие даже для самозащиты. Еще одна причина наших ссор.

Но когда Трумэн назвал имя судьи, я поняла, что опасения матери сбылись. Я изо всех сил, даже на чисто физическом уровне, отвергала эти слова полицейского. Все, о чем меня предупреждала Оливия, стало реальностью. Никто не защитит меня от него. Он слишком могущественен, со слишком большими связями.

Пришлось бежать.

Шеф полиции не мог сидеть сложа руки. Любопытство сводило с ума: два убийства не выходили из головы.

Чувствуя себя шпионом, он разыскал адрес Роба Мюррея — того самого сотрудника Лейка-младшего, одолжившего «Лексус», — и решил навестить его. В конце концов, машина найдена в зоне юрисдикции Трумэна… ну, почти… и он должен удостовериться, что водитель не пострадал.

Правильно?

Роб Мюррей жил неподалеку от Бенда — явно за пределами Иглс-Нест, но Трумэн был заботливым полицейским. Ему хотелось быть уверенным, что всё в порядке. Возможно, Роб расскажет, что какой-то сердобольный житель Иглс-Нест помог ему добраться до дома, когда он бросил внедорожник, и тогда Трумэн сможет найти и поблагодарить этого доброго человека. Ведь такие поступки надо поощрять.

Что за чушь я несу…

Отбросив чувство вины за то, что лезет в чужое расследование, Дейли постучался в квартиру. Роб Мюррей жил на втором этаже дома, знававшего лучшие времена. Поднимаясь по лестнице и касаясь перил, Дейли боялся, что они рухнут. Он прошел по второму этажу мимо соседских окошек, с которых вместо занавесок свисали простыни в цветочек; на одном даже висело пляжное полотенце с надписью «Сиэтл сихокс» [10] «Сиэтл сихокс» — название американского профессионального футбольного клуба (американский футбол). . Роб вообще не заморачивался никакими занавесками. В его маленькое окошко Трумэн разглядел выщербленную раковину, заваленную мисками и пластиковыми ложками. Справа от раковины примостилась открытая коробка с хлопьями.

Типичная еда холостяка.

Дверь открылась, и на Дейли уставился человек в заляпанном краской белом малярном комбинезоне.

— Что вам нужно?

Глаза у него были темные, изо рта свисала сигарета. На вид около тридцати, бледная кожа и рыхлое полное тело, типичное для человека, питающегося в основном холодными хлопьями и пивом.

— Вы Роб Мюррей?

Мужчина прищурился, переведя подозрительный взгляд с визитки Трумэна на полицейский значок на куртке. Он взял визитку, даже не прочитав ее.

— Да, а что?

— Я хотел бы расспросить вас о «Лексусе», который мы вчера обнаружили на дороге Гуз — Холлоу.

Подозрительность во взгляде Роба рассеялась.

— Он не мой. Я одолжил его на время, и владелец уже получил его назад.

— Почему его бросили там?

— Мотор заглох. Не знаю, с какой стати. Но без эвакуатора он бы с места не сдвинулся.

— Но почему он простоял там несколько дней? Почему сразу не вызвали эвакуатор?

Роб переступил с ноги на ногу и отвел глаза.

— Забыл, — пробормотал он.

— Вы забыли об автомобиле? Дорогом чужом внедорожнике?

Чушь полная.

Посасывая сигарету, Мюррей с неохотой посмотрел на Трумэна: