Франк Тилье - Жил-был раз, жил-был два

Калеб Траскман… Поль никогда о таком не слыхал. Он француз? Фамилия указывала скорее на англосаксонские корни, но имя могло быть вымышленным. Проверить информацию по мобильнику не представлялось возможным: звонить-то он мог, но Интернета здесь не было. Придется разбираться по старинке.

Он поднял глаза к тому месту на полке, откуда извлек книгу, и обнаружил еще ряд произведений того же автора. Набрав столько романов, сколько влезло в руки, он направился к столу. Траскман оказался весьма плодовитым литератором.

Бо́льшая часть обложек были темными, загадочными, а то и пугающими. Под кратким биографическим очерком приводились цитаты из отзывов журналистов: «Властитель бессонных ночей», «Апогей напряженного ожидания», «Архитектор ужаса»… Траскман подвизался в области детективов и ужастиков. Его романы представляли собой толстенные тома, самый тонкий насчитывал не меньше четырехсот страниц. На последней странице обложки одного из них Поль нашел ответ на свой вопрос: Калеб Траскман — псевдоним французского автора, живущего на севере страны.

Поль изучил даты публикаций, прочел вводные статьи и концовки. Наконец ему попалось произведение, озаглавленное «Последняя рукопись», — название, странным образом перекликающееся с их сегодняшними находками: разве им не попался конец рукописи?

Грозовое небо и бушующее море. Все серое и зелено-синее. Имя Калеба Траскмана крупным шрифтом. Красивые серебряные буквы. Книга вышла в 2018-м, намного позже смерти Клода Эскиме. Значит, ее приобрел его сын Давид.

От краткого изложения сюжета у Поля свело живот. Среди прочего рассказывалось о теле, обнаруженном в багажнике, и о похищении семнадцатилетней девушки на одном из северных пляжей. Возраста Жюли.

Его пальцы сотрясала нервная дрожь, когда он в очередной раз заглянул в конец. Роман насчитывал пятьсот восемьдесят страниц, то есть больше, чем в рукописи, но и верстка была другой. Поль прикинул, что может совпасть.

Он проглотил последнюю главу. Развязка была отличной от той, что на найденных страницах, но имена персонажей — Лин Морган, например, — как и место финального столкновения — скалы Этреты, — были одинаковы.

Не могло быть сомнений: рукописные страницы, которыми владел Давид Эскиме, были написаны рукой Калеба Траскмана.

Необходимо прочесть этот детектив. И вылущить спрятанные за словами зловещие тайны писателя.

У него на это целая ночь.

В камине билось яростное пламя. Время от времени потрескивали сухие дрова — смесь ясеня, дуба и ели. Алеющие светлячки взмывали зигзагами, потом выдыхались и приземлялись на угли цвета лавы.

Поль устроился в кресле в гостиной, уткнувшись носом в «Последнюю рукопись». Каждая перевернутая страница действовала на него так, словно кто-то в этот момент проворачивал нож в его сердце. Он был настолько поглощен чтением — и своими невероятными открытиями, — что вздрогнул, когда на его плечо легла рука. Коринна стояла у него за спиной, закутавшись в синий халат с вышитыми карманами. Тягостное беспокойство обвело ее глаза серыми кругами.

— Луиза наконец заснула. Я дала ей снотворное.

— Хорошо…

Поль глянул на часы. Скоро полночь. Он не заметил, как прошло время.

— Я пошла спать, — сказала Коринна.

— Вот и отлично.

Она вздохнула:

— Ты, как всегда, разговорчив. Не хочешь рассказать мне, что происходит? Ты не ел и предпочитаешь читать какую-то книжку, лишь бы не обсуждать этот жуткий день. Я больше не могу, Поль.

Он положил роман рядом с блокнотом и ручкой, которые на всякий случай приготовил на журнальном столике. Его глаза блестели от усталости, но и от своеобразного возбуждения тоже.

— Кое-что происходит, Коринна. Кое-что важное, чего мы ждали двенадцать лет. Я еще не знаю, что именно нам предстоит найти, и, конечно, выдержать это будет тяжело, даже невыносимо, но не исключено, что в результате мы узнаем. Наконец-то…

Она сжала в пальцах ворот халата. Ее взгляд не отрывался от грозового неба на обложке.

— Это как-то связано с тем, что было в шале? С этой книгой?

Он кивнул:

— Жюли когда-нибудь говорила с тобой о писателе, об авторе детективов? О Калебе Траскмане? Он писал необычайно жестокие и странные истории. Убийства, похищения…

Коринна пожала плечами:

— Никогда не слышала. А что?

Поль встал и направился в коридор:

— Идем со мной. Хочу показать тебе одну штуку.

Он молча миновал комнату, где спала Луиза. Потом открыл дверь в комнату Жюли, все эти годы остававшуюся нетронутой. Каждую неделю Коринна стирала здесь пыль, скрупулезно возвращая вещи на свои места. Поль подошел к красивому дубовому книжному шкафу, который Габриэль сделал своими руками. На полках стояло около сотни книг, от Жюля Верна до Стивена Кинга. Он указал на тома в нижнем углу слева:

— У нее было три книги Калеба Траскмана.

Он достал их одну за другой и открыл. В каждой первая страница, та, на которой обычно печаталось название, была вырвана.

— Я проверил, когда вернулся: она так поступила только с книгами этого автора.

— Я… я не понимаю.

— Думаю, тут была дарственная надпись.

Коринна держала одну из книг в руке. Она машинально листала ее, не читая:

— Дарственная? Но где и когда Жюли могла получить дарственную надпись? Никогда ни один писатель ногой не ступал в книжный магазин Сагаса. И для чего ты мне все это рассказываешь?

— Я думаю, существует связь между Калебом Траскманом и исчезновением Жюли. Я думаю, этот автор триллеров, чья популярность не нуждается в доказательствах, в высшей степени замешан в это дело. Я даже, можно сказать, убежден. Он сам признается в этом в «Последней рукописи». Не совсем явно и напрямую, а при помощи кодов, намеков, которые не могут быть случайными… как если бы он хотел себя выдать. Послания на гидроэлектростанции, письма, роман — все связано.

Губы Коринны дрожали.

— Как такое возможно?

Подступали слезы. Поль прижал ее к себе, погладил по спине:

— Вот это мы и постараемся как можно скорее выяснить. Но вполне вероятно, что Траскман когда-то давно приезжал в Сагас. Как простой турист, инкогнито. И снял шале у отца Давида, чтобы окончательно отредактировать там свой роман, что и объясняет найденные нами рукописные страницы. Он мог познакомиться с Жюли, когда она работала в гостинице, а он там останавливался, и… возможно, между ними что-то было. Какие-то чувства, я хочу сказать. Давид Эскиме стал этому свидетелем.

Он отстранился, встретил взгляд жены. В этот момент он ощутил в ней хрупкость хрусталя.

— Калеб Траскман умер, но его сын все еще жив, — уверенным тоном добавил он. — Он должен что-то знать.

— Умер, — механически повторила Коринна.