Геннадий Сорокин - Афера для своих

– Мать его! – воскликнул оперативник и помчался назад.

Худшие опасения не подтвердились. «Жигули» стояли на месте, опера разбежались в стороны. Пылал грузовик «Техпомощь», подожженный зарядом с часовым механизмом. Бериев снова выругался и побежал в ИВС.

Пока оперативники вызывали подкрепление, «УАЗ» с Козодоевым выехал на проспект. Нападавшие сняли маски и оказались вьетнамцами. Одного из них Сергей как-то видел, но где, вспомнить не мог.

– Все в порядке, мастер? – коверкая русские слова, спросил вьетнамец.

– Сейчас город перекроют, и мы никуда не сможем выехать, – ответил Сергей.

Он пока еще не понял, радоваться освобождению или после похищения станет только хуже.

– Все продумано, – засмеялся вьетнамец. – Скоро приедем.

На ближайшем пустыре их поджидали три легковых автомобиля. Сергея посадили в неприметный «Москвич». Мужчина, говоривший по-русски, сел рядом с ним. Вьетнамец, руководивший похищением, проверил салон «УАЗа», подал знак сообщнику с канистрой. Когда «Москвич» выезжал с пустыря, Сергей заметил, как из «уазика» повалил дым, появились языки пламени.

Через час, промчавшись стрелой по трассе, ведущей в соседнюю область, автомобиль с Сергеем свернул на проселочную дорогу. В полузаброшенной деревне они остановились у дома на окраине.

– До завтра отдыхай! – посоветовал русскоговорящий вьетнамец.

Сергей, не раздеваясь, плюхнулся на кровать, стараясь ни о чем не думать, уставился в потолок. Никакой радости от вновь обретенной свободы он не испытывал.

Ночью Козодоев встал по нужде, вышел во двор. Вьетнамец с пистолетом на боку – следом.

«Кажется, я поменял одну тюрьму на другую», – подумал Сергей и… улыбнулся.

В русской тюрьме кормили три раза в день, а в домике на окраине села еды не было. Никакой. Похитители все продумали, а о еде забыли. Неприятно, конечно, но потерпеть можно.

Ханойский Джо и Ми приехали рано утром. Джо пребывал в веселом настроении, сыпал шутками-прибаутками, а Ми была серьезна. Сергею показалось, что девушка смотрит на него с пренебрежением, как на отработанный материал, ни на что больше не пригодное вещество.

«Зря я себя по-хамски с Машкой вел, – подумал Козодоев. – Сейчас уже ничего не изменить, и каяться я не собираюсь, но – зря!»

– Короче, дело к ночи! – Джо прищелкнул пальцами, сел за стол напротив Козодоева. – Ситуация изменилась, мастер. Ты был уважаемый богатый человек, а стал беглым зэком.

– Я не сам из-под ареста сбежал. Мне помогли, – невесело усмехнулся Сергей.

– Не важен процесс, важен результат! Итак, наши деловые отношения изменились, и я хочу их переформатировать, перевести на новый уровень. – Вьетнамец отстучал по столешнице веселую дробь, всмотрелся в глаза Сергею, посерьезнел. – Обычно неприятный разговор начинают со слов: «Ничего личного – это бизнес!» Не буду прибегать к пошлым формулировкам. Любой бизнес, любое дело – это прежде всего отношения между людьми. Мы были деловыми партнерами, и я надеюсь, остались ими, но характер наших отношений изменился. Теперь ты не старший брат, умный и богатый, а попавший в беду человек, которому я могу помочь, а могу и отказать в поддержке. Итак, я предлагаю два варианта нашего дальнейшего сотрудничества. Оба варианта не обсуждаются, право выбрать любой из них остается за тобой. Вариант первый. Мы вернем тебя в тут точку, где забрали, то есть привезем в ИВС и оставим на КПП. Дальнейшие события предсказать нетрудно. Сегодня же тебя под усиленным конвоем доставят в тюрьму. Потом будет суд и приговор: лет восемь за разбой, год – за пистолет и трешку – за побег из-под стражи. За побег всегда дают три года, не больше, но и не меньше. Путем сложения наказаний суд направит тебя в колонию строгого режима лет на десять, а может, на девять, что не имеет никакой принципиальной разницы. Из зоны ты выйдешь нищим, глубоко больным, никому не нужным человеком. Каждый год в заключении будет пыткой для тебя. Ты никогда не сможешь завоевать авторитет в преступном мире: ты не урка, не имеешь поддержки в преступном мире, у тебя пионерско-комсомольское прошлое. Путь в уважаемые арестанты тебе закрыт. В самом лучшем случае ты будешь обычным зэком, для которого глоток чифиря – высшее наслаждение, а новые кирзовые сапоги – предел мечтаний. Вариант второй. Ты и Ми меняетесь долями в нашей славной компании «СибХанойПромИнвест», мы вывозим тебя в Прагу, и ты сможешь начать новую жизнь, имея в кармане небольшой стартовый капитал. Выбирай: тюрьма или Прага. Других вариантов не будет.

– Обмен долями! – понял всю красоту замысла Сергей. – Мне один процент, а Машке – все остальное? Джо, ты режешь меня без ножа.

– Иди в зону, там зарежут по-настоящему.

Сергей уловил в голосе бывшего партнера угрозу и сник. Выбора у него действительно не было.

– Не тяни время, – поторопил вьетнамец. – Ответ мне нужен сейчас.

– Вот так, Машенька, в жизни случается!

Козодоев посмотрел бывшей служанке в глаза, но растопить арктический лед ее карих глаз не смог. Вьетнамка, независимо от ответа Сергея, уже взлетела по социальной лестнице, а он – скатился в самый низ. Вернее, начал падение и еще мог зацепиться за уступ и попробовать выжить.

– Машка! Если бы я не был жадиной, сейчас бы у меня было пять процентов, а не один.

– Кто-то хотел мне всего четверть процента отдать, – напомнила вьетнамка.

– Я был глупцом и признаю это. Джо, я согласен на твои условия. Я подпишу бумаги, а сейчас позволь мне задать Ми пару вопросов.

– Бога ради! Я в ваши интимные дела не вмешиваюсь, – повеселел вьетнамец.

– Ми, скажи, тебе в Крыму было хорошо со мной? Если не хочешь отвечать, то не надо. Я пойму. Для тебя поездка в Алушту была командировкой, а для меня… Хочешь, верь, хочешь – нет: в Крыму были лучшие дни в моей жизни. Умирать буду, вспомню тебя у моря, улыбнусь и пожелаю всего самого наилучшего.

– Что было, то прошло, – холодно оборвала бывшего хозяина девушка.

– Вечер воспоминаний окончен! – хлопнул в ладоши Джо. – Теперь о деле. Сейчас мои люди вывезут тебя в Новосибирск, посадят на поезд до Москвы. В столице мы встретимся, посетим торговое представительство, подпишем договор обмена долями. Директором фирмы станет Ми. Далее – все по первоначальному плану, с учетом перераспределения долей.

– Меня ищут?

– План «Перехват» отменили в двенадцать часов ночи. Сейчас тебя оформят в розыск и будут искать по городу, потом – по области, через полгода – по всей стране. В течение ближайших месяцев ты можешь разгуливать по столице без опаски.

– Адвоката Дробышева ты нанял? Конечно же, ты. Без адвоката вы бы не узнали о решении прокурора…

– Как-то в Алуште пошел проливной дождь, – неожиданно заговорила Ми. – Мы спрятались под крышу заброшенного павильона. Подул пронизывающий ветер, я мгновенно продрогла. Сергей обнял меня, стал согревать поцелуями. Ты не заметил, что я заплакала? Конечно, не заметил. Ты думал, что у меня лицо мокрое от дождя, а это были слезы…