Вивека Стен - Тихая вода

Собственно, эта беседа дала не так много. Томас рассказал, что произошло, и задал Агнете несколько вопросов. Она, конечно, расплакалась, да так и не успокоилась до конца разговора.

Агнета Алин как будто не могла поверить в случившееся и все недоумевала, кому понадобилась смерть Кики и ее кузена, которого она видела всего несколько раз в жизни? Все, что она говорила об отношениях Кики и Кристера, вполне вписывалось в уже имевшуюся у Томаса картину, так что в этом плане он не узнал ничего нового.

Зато Агнета сообщила, что Кики позвонила ей в тот же день, когда узнала о смерти кузена, сильно горевала, и они долго разговаривали. Под конец беседы Кики сделала несколько загадочных намеков по поводу случившегося, а именно, упомянула какие-то деньги, якобы сыгравшие роковую роль в этой истории, но потом быстро сменила тему. Она не делилась с Кики планами поездки на Сандхамн, которую предприняла двумя днями позже.

Кики вообще много говорила о деньгах, вспоминала Агнета, и много жаловалась на бедность. Она терпеть не могла казино, но была обречена на эту работу, так как не имела никакого специального образования. В Греции мысли Кики тоже были заняты деньгами и заработком, и этот вопрос всплывал постоянно, о чем бы они ни говорили.

Пользы от этой телефонной беседы, все время прерывавшейся всхлипываниями Агнеты, было немного. Но мысль, что Кики Берггрен хотела разбогатеть, показалась Томасу интересной. Узнав об участии кузена в незаконных аферах, она могла увидеть в этом шанс. Легкие деньги — именно об этом, если верить Агнете Алин, Кики мечтала долгие годы.

«На Сандхамне деньги», — так сказала она подруге.

Томас задумался над этой фразой. Если Кики отправилась на Сандхамн за деньгами, то не была ли ее смерть следствием неудачной попытки их заполучить?

Четверг, третья неделя

«Ну почему дети так любят играть в песке?», — спрашивала себя Нора, расстилая покрывало на пляже в Трувилле. Днями напролет мальчики ныли, что хотят на море. Казалось бы, они должны были получить сполна от школы плавания, но солнце и песок ничем не заменишь.

Ни на одном острове в шхерах не сыщешь лучшего песка, чем на Большом и Малом пляжах в Трувилле. Отсюда и название — Сандён, «Песочный остров», хотя большинство и называет его Сандхамном, то есть «Песочной гаванью». Это один из немногих островов в Стокгольмских шхерах, где преобладает песок, остальные по большей части покрыты валунами и скалами.

Сегодня мальчики, едва проснувшись, выпрашивали у нее эту прогулку. Адам спросил, нельзя ли по такому случаю пропустить школу плавания, и Нора не удержалась. В конце концов, это единственный пропуск за последние три недели. И вода необыкновенно теплая, двадцать два градуса. Для пляжей во внешних шхерах это редкость.

Сразу после завтрака, когда убрали со стола, Нора упаковала в сумку плавки, купальник и покрывало, а Симон отыскал свои пластмассовые ведерки и лопатки. Все трое на велосипедах пересекли усыпанное песком поле, миновали теннисный корт и через лесок вырулили к Трувиллю. Адам жаловался, что едут медленно, но Симон крутил педали, сколько хватало сил его маленьким ножкам, и у Норы не хватило сердца его поторапливать.

Через два километра дорога закончилась развилкой, и они повернули вправо. Теперь до пляжа оставалась какая-нибудь сотня метров.

Время был раннее, и побережье выглядело безлюдным. Картина обещала перемениться не раньше одиннадцати, когда прибудет рейсовый паром из Стокгольма, но сейчас, около десяти, можно было лечь где угодно.

Нора ничего не имела против туристов, но дни, когда их поток был заметно слабее, пробуждали у нее ностальгические воспоминания. При виде беспрерывно стекающих по трапам толп она невольно начинала опасаться, не затопят ли они остров.

Хенрик вернулся домой поздно и ушел рано. Сегодня он на гонках весь день. Когда Нора попробовала еще раз поднять вопрос о переезде в Мальмё, он ясно дал понять, что этот разговор ему не интересен.

На днях, как и обещал директор по персоналу, ей позвонили из внешней кадровой компании. Они договорились встретиться в Стокгольме на следующей неделе для собеседования. Норе не терпелось узнать больше о новой работе, но само собеседование имело смысл лишь при условии, что вопрос согласован в кругу семьи. Мысли об этом не давали покоя Норе, когда она откручивала крышку тюбика с кремом для загара и доставала солнечные очки. Ну почему она не может встретиться с этим Рутгером Санделином, консультантом по персоналу, просто так, без всяких условий? Неужели это так страшно?

В конце концов, речь шла об обычном собеседовании, даже если оно и проводилось на стороне. Если Нора на него не явится, составит о себе не лучшее мнение в отделе персонала. Ей предложили новую должность, а она не хочет даже поговорить об этом.

Выдавив слишком много крема на плечи и руки, Нора принялась втирать его с таким неистовством, будто речь шла о жизни и смерти, а не о том всего лишь, чтобы предупредить излишнее покраснение кожи. Вздохнув, она решила, что имеет смысл по крайней мере разузнать, что именно ей предлагают. Мальчиков она отправит к своим родителям. А с Хенриком все обсудит позже, когда будет знать что-то конкретное. Сейчас это будет разговор ни о чем.

Накануне отъезда скажет, что ее срочно вызвали в офис, такое не раз случалось во время отпуска. До города несколько часов езды, поэтому Норе не составляло труда приехать, когда появлялись срочные дела.

Так, по крайней мере, полагал ее злополучный шеф, который проводил все лето с семьей на Готланде, откуда мог отлучиться лишь в самых исключительных случаях, то есть либо по звонку вице-директора банка, либо по велению господа бога.

Да, именно в таком порядке.

Где-то в глубине души звучал и другой голос, который спрашивал Нору, отчего ей не сидится на месте? Что мешает довольствоваться тем, что она имеет — ценить счастливую возможность сочетать интересную работу с семьей и прекрасными детьми, наслаждаться счастливым браком и собственным домом на Сандхамне?

Зачем переворачивать все это вверх дном и бросать вызов Хенрику, вместо того чтобы прислушаться к голосу разума?

Нора достала термос с холодным соком, чтобы поставить его в тень. Стальной корпус отразил ее растерянное лицо и неуверенность в выборе пути, который сделали для себя она и Хенрик. И Нора вдруг решила оставить все как есть. Их семейная жизнь угрожает дать трещину, и никакая работа того не стоит.

Никакой шеф не может быть настолько безнадежен, чтобы на это нельзя было закрыть глаза. Разумнее оставаться там, где ты есть, нежели бросаться в неизведанное. Эта новая должность — блажь, прихоть, сущий фантом. И как ей только в голову могло прийти обманывать Хенрика?