Вивека Стен - Тихая вода

Не без труда удалось убедить шефа в том, что Томасу необходимо задержаться на острове, вместо того чтобы сломя голову мчаться на пресс-конференцию, назначенную на пять вечера. Томасу и в самом деле нужно было сообщить Эллен Альмхульт о том, что ее единственного сына больше нет в живых. Вежливость не позволяла препоручить это ответственное задание кому-нибудь другому. Не говоря о нежелании участвовать в пресс-конференции. Любителей подобных мероприятий в полиции хватало и без Томаса.

Дедушка недовольно хмыкнул, но потом сдался, по ходу пожаловавшись на идиотов, вытягивающих из него информацию, которой у него нет. Начальник полиции лена требует ежедневных отчетов, одновременно выражая недовольство, что его беспокоят во время отпуска.

Он еще жалуется! У него по крайней мере есть отпуск.

Многочисленные полицейские бюрократы дышат «мальчикам» в затылок, не понимая, что следственные работы не терпят ни суеты, ни спешки. Последнюю фразу шеф повторял, как мантру, всем, кто пытался так или иначе вмешаться в ход следствия.

Взгляд Томаса упал на календарь, висевший на бежевой стене.

Сегодня исполнялось восемнадцать дней с того солнечного утра середины лета, когда на западном побережье был найден труп Кристера Берггрена.

Восемнадцать дней, или четыреста тридцать два часа, прошло с тех пор, как обнаружилось первое тело. И это значит, если только не врет калькулятор, в их распоряжении было почти двадцать пять тысяч сто двадцать минут, чтобы выяснить, что послужило причиной гибели Кристера Берггрена, а позже и его кузины.

И кто знает, может, Юнни Альмхульт был бы жив, если бы полицейские сумели правильно воспользоваться этим временем. И вдова Эллен Альмхульт не потеряла бы единственного сына.

Интуиция подсказывала Томасу, что все трое пали жертвами одного человека. Во всяком случае, эти смерти как-то связаны между собой. Некто, у кого не дрогнула рука устранить тех, кто стоял у него на пути, прячется в тени, не желая выходить на свет. Только вот где и как его искать?

Томас сжал руки в кулаки — так сильно, что заболели пальцы.

Правда состояла в том, что он, инспектор полиции, до сих пор не имел обо всем этом ни малейшего понятия. Между тем как убийца свободно разгуливал по Сандхамну, и это единственное, что о нем было известно.

В полицейском участке царило смятение. Заявления принимались кое-как. Сотрудники по большей части слонялись по коридорам или собирались небольшими группами для обсуждения последних новостей. Даже те, у кого закончилась смена, оставались почесать языками. Все жалели Эллен Альмхульт и ее семью.

Отец Юнни, Георг Альмхульт, родился и всю жизнь прожил на Сандхамне. Завсегдатай пабов, он не раз дебоширил, набравшись в стельку, но в целом имел репутацию человека неплохого. Эллен Альмхульт в молодости отличалась вздорным характером, что в глазах общественности до известной степени оправдывало ее мужа, находившего утешение в бутылке. Долгие годы совместной жизни научили супругов мириться с недостатками друг друга, теперь же старые ссоры и обиды и вовсе забылись в одночасье.

Островитяне сочувствовали, скорбели, но прежде всего — боялись. Страх просачивался сквозь фасады домов, отражался в глазах прохожих. Несколько женщин плакали, собравшись на улице в кружок. Теперь никто из них не рискнет оставлять дверь незапертой на ночь.

— Томас, — позвала Оса, переселившаяся на остров несколько лет тому назад, после того как сошлась с местным мужчиной. — Хочешь кофе? Могу предложить бутерброд. Выглядишь совсем плохо.

Томас благодарно улыбнулся:

— Это было бы здорово. Думаю, за сегодняшний день я съел не так много.

Оса принесла на тарелке огромный бутерброд с сыром и чашку кофе. Они сидели в комнате для отдыха на втором этаже, куда Томас временно перебрался. Мебели было совсем немного. У окна простой деревянный стол с парой таких же стульев, в другой конец комнаты кто-то умудрился втиснуть кровать, для которой едва хватило места между стенами. Томасу и раньше приходилось ночевать здесь, когда он работал в морской полиции и не успевал на паром до города или Харё.

С наслаждением поглощая бутерброд, инспектор любовался видом песчаного карьера, из которого много сотен лет брали песок для корабельного балласта, — по два эре за тонну. Карьер давно заброшен, только неестественно угловатые песчаные глыбы напоминают о том, что он здесь когда-то был.

— Вкусно? — первой нарушила тишину Оса.

Томас прожевал кусок:

— Очень. Теперь мне намного лучше. Спасибо, немного еды — именно то, что мне было нужно.

Они опять замолчали. Оса выглядела опечаленной, видно, что и она недавно плакала.

— Не могу взять в толк, кому понадобилось убивать бедного Юнни? — пробормотала она. — Такого безобидного парня еще поискать.

— Не знаю, Оса, — отвечал инспектор. — Иногда случаются вещи, которые понять невозможно.

— И еще я думаю, причем здесь эти кузен с кузиной? Никогда о них раньше не слышала. На острове их никто не узнал в лицо.

Оса всхлипнула.

— Подозреваю, что здесь есть связь, просто мы пока ее не видим, — попытался объяснить Томас. — Установлено, что Юнни и Кики Берггрен встречались, остается выяснить, зачем?

— Но что это могло быть? У Юнни было мало друзей, особенно вне острова. Он почти никогда не покидал Сандхамн, разве когда было очень нужно. Он ненавидел ездить на материк, жаловался, что там нечем дышать.

Оса в отчаянии затрясла головой.

Томас потянулся и снова углубился в изучение карьера. Должно быть, нелегкая работа — грузить песок на проходящие суда, которые швартовались к громадным якорям, зарытым в гавани еще в восемнадцатом веке. Поэтому многие рабочие становились инвалидами и умирали совсем молодыми.

Томас доел бутерброд и вытер рот салфеткой, которую Оса тоже положила на тарелку.

— Еще раз большое спасибо. К сожалению, мне пора, дел невпроворот.

В дверях Томас обернулся:

— Я, наверное, вздремну здесь на несколько часов, если поздно освобожусь. Похоже, в город сегодня не успею.

Оса кивнула, вымученно улыбнувшись:

— Конечно, ты можешь пользоваться этой комнатой не только днем, но и ночью. У тебя есть ключи?

Томас почувствовал приступ ностальгии, вспомнив ночи после работы в морской полиции.

— Это будет как в старые добрые времена, когда у нас не было других забот, кроме пьяных подростков и угнанных моторных лодок.

Вместо подбадривающей улыбки на лице Томаса проступила болезненная гримаса. Изнутри пробирала дрожь, но он не хотел показывать это Осе. Трудно оставаться спокойным, когда видишь озабоченное лицо собеседника.

Они должны сложить этот пазл, иначе никогда не найдут убийцу. Есть ведь где-то путеводная нить, за которую всего-то нужно ухватиться.