Вивека Стен - Тихая вода

Нора сморгнула слезу и разозлилась еще больше. Несправедливость Хенрика ее душила. Она сглотнула, чтобы остановить подступающие слезы. Хенрик наблюдал за ней, не меняясь в лице. Он сделал несколько шагов к двери:

— Соберись, нам пора возвращаться.

Нора сжала кулаки. Каждый раз, когда Хенрик собирался на соревнования, для этого находились все возможности. Его парусный клуб и тренировки забирали почти все выходные весной и осенью, а большая часть лета проходила под знаком регаты. При этом Нора не могла даже затронуть в разговоре тему своей работы без того, чтобы, по мнению Хенрика, не «устроить сцену».

Он ждал в дверях.

— Ну же… Давай не будем хоть сегодня портить друг другу настроение, или я слишком многого прошу?

Нора пристально посмотрела на мужа.

— Да, — ответила она, — для меня это слишком.

И смахнула слезу.

— Я возвращаюсь домой, для меня этот праздник закончился.

Нора развернулась и побежала вниз по лестнице.

Вечер был испорчен, ей хотелось только домой. Ее не волнует, как Хенрик объяснит ее отсутствие своим друзьям. Пусть выкручивается как хочет.

Ужасная неделя завершилась не менее ужасным вечером, и это по-своему логично.

Воскресенье, третья неделя

Надежды собраться с мыслями на Харё не оправдались.

Когда Томас прибыл туда во второй половине дня в субботу, он был слишком взвинчен, чтобы сосредоточиться. Вместо этого сделал хорошую пробежку трусцой, а потом выкупался у причального мостика.

Вечером лег рано, чтобы наверстать все, что недоспал за неделю. Но ничего не получилось. Мысли не отпускали. Обрывки разговоров с потенциальными свидетелями, страницы протоколов, жертвы преступлений так и крутились в голове.

Около двух ночи Томас сдался, выпил банку пива и вышел на мостик. Солнце уже поднималось, хотя садилось как будто не так давно.

Томас не заметил, как задремал в шезлонге. Его разбудила мать, когда вышла окунуться в море.

— Спишь? — спросила она удивленно.

Томас заморгал.

— В доме не спалось, решил выйти на свежий воздух.

Он выпрямился в шезлонге, пригладил ладонью мокрые волосы.

Легкий бриз морщил гладь моря. Занималось чудесное утро. Из-за мостика показалась семейка гаг с тремя птенцами. Один из них — шарик желтоватого пуха — едва не запутался в водорослях.

Мама озабоченно посмотрела на Томаса:

— Ты стал такой беспокойный, плохо ешь и спишь. Сейчас приготовлю тебе хороший завтрак, только вот окунусь…

Томас улыбнулся. Он знал, что родители все еще беспокоятся за него. Они так переживали смерть первой внучки. Между тем им было за семьдесят, и Томаса вдруг поразила мысль, что оба живых и здоровых родителя в его ситуации — везение, которое может внезапно закончиться.

Он встал и раскрыл маме медвежьи объятья, в которых она почти потонула.

— Завтрак — это здорово. Я страшно проголодался.

После еды Томас попытался сосредоточиться на работе и разложил бумаги на кухонном столе. Свидетельские показания, рапорты сотрудников за последнюю неделю — все это требовало очередного внимательного изучения.

Понятно, что Кики Берггрен на Сандхамне заметили очень немногие. В толпе отдыхающих, дачников и туристов мало кто обратил внимание на одинокую пятидесятилетнюю женщину. Поэтому и обход домов и квартир, некоторых даже не по одному разу, не дал более-менее значимых результатов. Томас потер глаза и зевнул. Единственное полезное показание записал Эрик, после того как поговорил с одной дамой, проживающей в старой части поселка.

Она якобы видела Кики Берггрен возле кондитерской, и та шла в сторону Флескбергета, то есть в западном направлении. Женщина обратила внимание на высокие каблуки, в которых так трудно передвигаться по песку.

— Куда уж лучше мои, — пожилая дама показала на белые спортивные туфли с аккуратно завязанными ленточками-шнурками.

Свидетельница утверждала, что Кики все время оглядывалась, как будто толком не знала дороги. Все в ее поведении говорило об этом.

И даже более того, Кики с кем-то разговаривала, правда, дама так и не вспомнила, с кем именно. Как ни силилась свидетельница, так не смогла ничего сказать об этом человеке. Она не была уверена даже, мужчина это был или женщина, не говоря о каких-либо деталях внешности. Только то, что Кики как будто задавала вопросы.

— Мне жаль, но все произошло так быстро. Я видела это краешком глаза. В тот момент меня больше занимала мысль, как она может идти по песку в такой обуви, понимаете? — оправдывалась дама, когда Эрик попросил ее напрячь память.

Томас оторвался от компьютера и пошел на кухню. Две ложки растворимого кофе, два кусочка сахара и чуть молока. Он в задумчивости стучал ложкой, пока сахар не растворился. Потом открыл пустой буфет, где обнаружил чудом завалявшуюся пачку печений «Балерина». С чашкой и печеньями в руке вернулся за компьютер и еще раз внимательно перечитал рапорт Эрика.

Если Кики Берггрен искала кого-то на острове, вполне логично, что она задавала вопросы. Кондитерская — популярное место на Сандхамне. Все, кто здесь живет, время от времени ходят туда за хлебом. Дама видела Кики в пятницу вечером. И если та искала кого-то из местных, то и расспрашивала наверняка того, кто постоянно живет здесь. Заезжий отдыхающий или турист вряд ли смогли бы верно ее направить. То есть нужно найти того, с кем она разговаривала, и попытаться установить, как звучали ее вопросы.

Но проблема была в том, что до сих пор им так ничего и не удалось выяснить об этом таинственном человеке. И объявляться добровольно он также не спешил.

С другой стороны, Томас совсем не был уверен, что он или она до сих пор на острове. Многие семьи делили между собой летние дома и проводили на Сандхамне только часть отпуска. Если загадочная персона успела покинуть Сандхамн, чтобы провести остаток отпуска где-нибудь в другом месте, может, и за границей, нет ничего удивительного в том, что Эрик до сих пор не может на нее выйти.

Не говоря о том, что этот человек может вообще не догадываться о том, что он или она разговаривали с будущей жертвой убийства и поэтому владеют интересующей полицию информацией. В этом случае шансы найти этого свидетеля или свидетельницу исчезающе малы.

Томас допил остатки кофе. Если получится выяснить, кого искала Кики Берггрен на Сандхамне, на место встанет важный фрагмент пазла.

В конце концов он решил попросить кого-нибудь из коллег постоять возле кондитерской с фотографией Кики Берггрен и поручить Эрику спрашивать каждого, кто будет туда заходить, не встречались ли они неделю тому назад с этой женщиной.

Кроме того, нелишне еще раз опросить персонал. Совсем не обязательно, что на этот раз в кондитерской будут работать те же девушки, что обслуживали Кики. Там сменная система, насколько Томас помнил из своего опыта работы в этом заведении, и сотрудники часто меняются.