Вивека Стен - Тихая вода

С этими словами женщина исчезла в узком коридоре справа от прихожей, Маргит и Томас последовали за ней.

Это был уютный дом, довольно типичный для Эншеде — старейшего из пригородов Стокгольма. Желтый деревянный фасад с белыми углами и небольшой садик на южной стороне, где Томас насчитал четыре яблони и одну сливу.

Не обращая внимания на гостей, мимо прошла серая кошка.

На кухне на детском стульчике сидел озлобленный ребенок и колотил ложкой по столу. Пол под ним был заляпан такими же оранжевыми пятнами, какие украшали и платье мамы.

Женщина смахнула прядь волос с лица и протянула гостям руку, предварительно вытерев ее полотенцем.

— Малин. Извините за беспорядок. Сегодня моя дочь явно встала не с той ноги. Присаживайтесь.

Она показала на стулья вокруг стола, и Маргит перед тем, как сесть, проверила, нет ли на сиденье оранжевых пятен.

— Вы хотели поговорить о той поездке на пароме из Сандхамна, если я правильно поняла?

Маргит подняла глаза на хозяйку и кивнула:

— Мы слышали, вы и ваша семья возвращались в Стокгольм тем же рейсом, что и человек, которого несколько дней спустя нашли мертвым на Сандхамне.

— Похоже на то, — неуверенно согласилась женщина. — Всего несколько сидений отделяли нас от того мужчины. Я узнала его позже, по фотографии в газете.

— Можете его описать?

Женщина задумалась, подтерла полотенцем следы морковного пюре на столе.

— Вид у него был жалкий, как у опустившегося человека. Одет был в куртку с капюшоном и надвинул капюшон низко на лоб, поэтому лица я разглядеть не могла. Но от него воняло за версту, это так.

Женщина поморщилась и тут же смутилась.

— Простите. Я не хотела говорить плохо о мертвом, но от него и в самом деле отвратительно несло спиртным, как от старого пьяницы. Потому моя старшая дочь Астрид — ей четыре года — и спросила о нем так.

— Как он себя вел? Ничего странного не заметили?

— Ничего такого, что бы мне запомнилось, но я не слишком наблюдательна.

Женщина устало улыбнулась и показала на маленькую девочку, которая к тому времени успокоилась и занялась детской кружкой, закрытой крышкой с дыркой для соломинки.

— Они замечают больше.

— На что вы еще обратили внимание?

— Сожалею, но об этом я могу сказать не так много. Он все время сидел на своем месте, насколько я помню, все два часа до города.

— То есть он плыл с вами до Стокгольма, а не сошел где-то раньше?

— Нет, мы сошли в числе последних — пока собрали все вещи… И он вместе с нами. Это я хорошо помню.

Женщина бросила обеспокоенный взгляд на дочь, которая пыталась открыть кружку и пролила немного воды на стол.

Томас задумался. Они показывали фотографию Юнни Альмхульта командам нескольких рейсовых катеров. Но если Юнни закрыл лицо капюшоном, неудивительно, что его никто не запомнил.

Он наклонился и поднял кружку, которую девочка уронила на пол. Взяв кружку из рук инспектора, она снова бросила ее, на этот раз намеренно. Такая вот новая игра.

— И больше вы его не видели?

— Нет, как мне кажется.

Она помедлила, прежде чем ответить.

— Или все-таки… Я не вполне уверена, но, может, позже, на мосту Шеппсбрун. Мой муж приехал за нами на катере, и, когда мы стояли на красный свет возле Гранд-отеля, думаю, это все-таки его я видела на мосту Шеппсбрун.

Женщина подобрала кружку, которую ее дочь швырнула на пол вот уже в пятый раз.

— Но я не могу утверждать этого наверняка. Мало ли кто носит такие куртки.

Она виновато улыбнулась.

Томас вывел «Вольво» из тупика в конце переулка на ту же дорогу, которой приехал сюда. Эншеде — настоящая идиллия, с окруженными фруктовыми садами старыми деревянными виллами. В таком месте Томас хотел бы жить, если бы имел семью и детей. Маргит первой нарушила молчание:

— На этот раз поездка себя оправдала, тебе не кажется?

— Совершенно точно. Теперь мы знаем, что за четыре дня до того, как его обнаружили мертвым, Юнни ездил в город. Знать бы еще, зачем и куда именно.

Маргит подумала еще немного, а потом принялась рыться в бардачке.

— Что ты ищешь?

— Транспортную карту Стокгольма. Она ведь должна быть у каждого полицейского, если я не ошибаюсь?

Томас рассмеялся и поднял бровь:

— Правда? А в твоей машине есть?

Маргит молча продолжала поиски.

— Посмотри в кармашке на двери, — посоветовал Томас.

Маргит запустила руку в кармашек сбоку и двумя пальцами выудила оттуда несколько соединенных скрепкой листков с красными полями.

— Это из «Желтых страниц»? — спросила она и осуждающе покачала головой.

— Пернилла взяла карту себе, после того как мы развелись. При случае обязательно куплю новую, только не ной. Этой, кстати, очень удобно пользоваться… а зачем тебе карта?

Маргит не отвечала. Молча провела рукой по непослушным коротким волосам и углубилась в изучение перечня улиц. Потом отыскала нужную страницу и ткнула в нее указательным пальцем.

— Останови машину, хочу тебе кое-что показать.

— Что?

— Останови машину, ты не можешь смотреть и вести одновременно. Полицейский должен быть законопослушным.

Томас подозрительно покосился на Маргит и послушно припарковался на ближайшей автобусной остановке. Если уж Маргит что-то вбила себе в голову, спорить бесполезно.

— Что такое?

— Взгляни сюда.

Она держала палец на одной из страниц.

— Если идти от моста Шеппсбрун, куда попадешь?

Томас задумался. Представил себе Гранд-отель, лодки и мост Шеппсбурн.

— В Гамла Стан? К Шлюзу?

Он пожал плечами. Маргит нетерпеливо ждала ответа.

— Продолжай. Ты ведь стокгольмец или как? Если идти мимо Шлюза вдоль воды, куда придешь?

— К Стадгордену, возле Фьелльгатан.

— Именно. А там что?

И тут Томас понял, что она имела в виду.

— Терминалы для финских паромов?

— Браво, Эйнштейн!

Томас неуверенно улыбнулся. Он должен был догадаться сам.

— Если ты подался в бега или сделал что-нибудь такое, после чего самое время залечь на дно и при этом у тебя нет денег на рейс до Бразилии, куда ты подашься?

— В Финляндию, конечно, на пароме.

Томасу хотелось отхлестать себя по щекам. Ответ оказался таким простым.

— А если кого-нибудь столкнули в воду, пока он любовался берегами родного Сандхамна, как это будет потом выглядеть?

— Следы избиений и сломанные кости, которые обнаружит судмедэкспертиза.

— Именно. Упасть с верхней палубы финского парома все равно, что вывалиться из лифта Катарина в Сёдере. И вода тверда как камень при падении с такой высоты.

Томас кивнул.

— И где потом найдут этого человека? — продолжала Маргит.

Вопрос был риторический, тем не менее Томас ответил:

— У берегов Трувилля, спустя несколько дней.