Вивека Стен - Тихая вода

Томас почесал затылок, потянулся, выпрямляя спину, и направился в гостиную, к Карине. Девушка сидела на полу и разбирала содержимое книжного шкафа. На ее коленях лежал фотоальбом, один из тех, что обнаружились на нижней полке. Видеофильмы уже были проверены и сложены на столе. Разобранные полки стояли возле дивана.

Томас осторожно подвинул одну, с бумагами и разной мелочью, и сел.

— Как дела?

— Так себе…

— Есть что-нибудь на тему его финансов?

— Просмотрела счета за многие годы — ничего особенного. Выписки мы уже видели — никаких более-менее заметных поступлений или переводов. Если Берггрен и получал что-то за махинации со спиртным, то хранил это не на банковской карте, это понятно.

— Я это учел, — сказал Томас. — Именно поэтому и настроил тебя на поиски ключа от банковской ячейки или чего-нибудь в этом роде. Он ведь был не так глуп, чтобы не понимать таких простых вещей.

Карина показала на журналы:

— Прочесала столько глянца — и все впустую.

— Я вижу.

Томас поднял один из номеров «Мотоспорта» за 2004 год.

— Думаю еще раз пройтись по фотоальбомам, так, для подстраховки, — сказала Карина. — Можешь тоже этим заняться, или переходи на кухню.

Томас молча взял один из альбомов, по виду далеко не новый. Страницы слегка пожелтели, а многие приклеенные по краям фотографии отклеились. Здесь было много снимков той женщины, чье фото в рамке стояло на бюро. На обороте аккуратным почерком была надписана дата. Почерк, очевидно, женский, не иначе мама Кристера наводила порядок в семейных альбомах. Во всяком случае, трудно было представить себе Кристера Берггрена за такой работой.

Похоже, все это богатство он получил после ее смерти.

Томас осторожно пролистнул несколько страниц. На одном из пожелтевших черно-белых снимков Кристер и Кики Берггрен сидели в старом «Вольво-Амазоне». Трудно определить цвет машины, но дети, похоже, страшно собой гордились и чувствовали себя победителями, судя по выставленным двум пальцам.

В этот момент что-то привлекло внимание Карины. Томас увидел, как девушка отогнула одну из фотографий мамы Кристера, занимавшую целую страницу в альбоме, и двумя пальцами выудила спрятанный за ней конверт. Который осторожно открыла и тут же наморщила лоб.

Минуту спустя Карина оторвалась от чтения и повернулась к Томасу. Озадаченное лицо расслабилось и расплылось в радостной улыбке.

— Я нашла связующее звено, Томас. То, которое мы так долго искали.

— Что ты имеешь в виду? — сразу насторожился Томас.

Вместо ответа Карина протянула ему письмо и конверт, в котором оно лежало.

«Моему сыну Кристеру — стояло в самом верху. — Вскрыть после моей смерти».

Некоторое время Томас смотрел на письмо, смутно догадываясь, что держит в руке ключ к главной загадке. Потом развернул листок и углубился в чтение.

«Дорогой Кристер, до сих пор ты не знал ничего о своем отце…»

Две исписанные от руки страницы, и тот же аккуратный почерк, что и в фотоальбоме, только датировано годом раньше. На конверте не было ни штемпеля, ни марок. Очевидно, письмо не было предназначено для отправки по почте и передано Кристеру лично в руки.

Томас медленно вчитывался в изящные строчки, а когда закончил, в комнате стало тихо. Томас повернулся к Карине, очевидно, внимательно следившей за чтением.

— Ну, теперь мы знаем, что связывало Кристера Берггрена с Сандхамном.

Карина кивнула.

— И знаем, кто его отец, — добавила она.

Томас посмотрел на письмо, которое держал в руках.

— И теперь у меня имеются все основания снова объявиться на острове.

— Да, особенно если Кристер узнал обо всем этом после смерти матери, — заметила Карина.

— Она ведь умерла в конце февраля, а он пропал в конце марта. Возможно, Берггрен все решил на ее похоронах.

Томас вгляделся в лицо Кристера Берггрена на фотографии. Тот смотрел куда-то за камеру, как будто ждал чего-то или кого-то, кто так и не появился в кадре.

— То есть Берггрен вдруг узнал, кто его отец, и что, помимо Кики, у него есть и другие родственники, — сказал Томас.

Карина отбросила с лица прядь волос и склонилась над фотографией Сесилии Берггрен с сыном на руках. Взгляд маленького Кристера был на удивление серьезен.

— Представляю, какой шок он пережил, — прошептала Карина. — И это после стольких-то лет… странно только, что до тех пор мама ничего не рассказывала.

— Возможно, она стыдилась.

— Или же пыталась защитить папу.

— Скорее, самого Кристера, — поправил Томас. — Мы ведь не знаем, как вел себя папа по отношению к ним. Как только Сесилия забеременела, он тут же от нее открестился. И ее родители тоже оборвали все контакты с дочерью. Единственный, кто ее поддерживал, оставался брат, отец Кики.

Постепенно Томас вспоминал, что Кики Берггрен рассказывала об этом в отделении. Сесилия растила сына одна, и это была настоящая борьба за выживание. Сразу после рождения Кристера она бросила школу и устроилась в «Сюстембулагет».

— То есть Кристер прочитал письмо и решил на Пасху отправиться на Сандхамн навестить родственников, — предположил инспектор.

— Которые, возможно, и не догадывались о его существовании.

— Все так, — согласился Томас. — Нет никакой уверенности, что они что-то знали об этом.

— Кроме папы, конечно, — уточнила Карина.

— Но что-то пошло не так, по прибытии Кристера на Сандхамн или уже в пути.

— И это закончилось его смертью, — подхватила Карина.

— А потом еще и смертью его кузины.

— Если только эти две смерти как-то между собой связаны.

Взгляд Томаса стал вопросительным:

— А почему ты думаешь, что они могут быть не связаны?

— Кристер Берггрен мог умереть вследствие несчастного случая, — напомнила Карина. — Что если он и в самом деле просто упал за борт?

— А Кики?

— Не знаю, — Карина поморщилась. — Трудно поверить в случайность ее смерти после того, что произошло с Кристером.

— А ведь есть еще Юнни Альмхульт и Филипп Фален, который лежит в больнице…

Томас вспомнил, что примерно о том же недавно разговаривал с Маргит.

Он снова развернул письмо и еще раз внимательно вгляделся в текст.

— Тут, конечно, возникает масса новых вопросов, и тем не менее…

Он оборвал фразу на полуслове, держа письмо перед собой.

— Что? — спросила Карина.

— Нет ни малейшего намека, ничего больше, что говорило бы об этом родстве… и это после всего того, что случилось.

— Ты сам только что об этом сказал, — ответила Карина. — Нет никакой уверенности в том, что они вообще знали о его существовании. И потом, они могли стыдиться. Незаконнорожденный ребенок — в те времена большой скандал.

— Все так. Внебрачные связи — не то, чем можно было гордиться в пятидесятые годы, — согласился Томас. — Но в любом случае, это уже другая тема.