Вивека Стен - Тихая вода

— Я даже знаю, кто они, и говорю о конкретных семьях, — Сигне пожала плечами. — После стольких-то лет, думаешь, я не вижу, кто сует свою ложку в чужую банку с вареньем.

Взгляд Норы стал вопросительным:

— Откуда ты можешь это знать? Или застигла кого-нибудь на месте преступления?

— Это лишнее, когда они настолько ленивы, что ставят сети вместе с бирками. Сети Георга Альмхульта я изымала не один и не два раза.

— Изымала?

— Ну, да, или ты не знаешь, каков старый обычай в шхерах? Если кто-то ловит рыбу в чужих угодьях, сети можно изъять. Так у нас повелось испокон веков.

— В качестве штрафа?

— Можно назвать и так.

— Так вот почему в твоем лодочном домике есть сети с чужими инициалами, — вслух догадалась Нора.

Сигне наморщила лоб:

— Откуда ты знаешь?

— Я видела, когда одалживала у тебя окуневую сеть, помнишь? Потому что нашу порвали мальчики.

Нора задумалась, стоя у зеленой двери, а потом снова оглянулась на Сигне.

— Но почему ты не расскажешь об этом Томасу? Полицию очень интересуют сети с инициалами «Г. А.».

Лицо Норы приняло озадаченное выражение.

Сигне открыла было рот, словно собираясь ответить, и тут же закрыла. Где-то снаружи кричали чайки, в башне все было тихо.

И тут Нору осенила догадка:

— Так это не в сетях Альмхульта запуталось тело Кристера Берггрена; это были твои сети, — прошептала она, больше обращаясь к себе самой. — Ты изъяла их, когда Юнни и его отец рыбачили в твоих угодьях.

Сигне отвернулась и медленно кивнула:

— Именно так.

— Но почему ты не расскажешь об этом Томасу? Это же так важно для расследования. Мы немедленно позвоним ему, как только вернемся, и все объясним.

Сигне молчала, и Нора решила умерить пыл.

— Это ведь был несчастный случай, — уже мягче добавила она. — Ты непричастна к его смерти, так? Никто не станет тебя подозревать только потому, что тело запуталось в твоих сетях, ты ведь это понимаешь?

Сигне стояла неподвижно и молчала.

— Сигне? — окликнула ее Нора.

Голос эхом прокатился между стен и затих.

Тишина — парализующая, пропитанная ужасом — растекалась, окутывая Нору и Сигне. На бледном лице Сигне Нора прочитала правду, которую та не нашла в себе сил произнести. Нора попятилась к стене и опустилась на ступеньку перед зеленой дверью.

— Ведь это был несчастный случай, тетя Сигне?

Слово «тетя» вырвалось само собой, так Нора называла Сигне в детстве.

Сигне покачала головой. Ее лицо застыло в непроницаемую маску, на которой двигались лишь тонкие губы. Беззвучный голос разрезал воздух, словно ножом:

— Кристер Берггрен умер не без моего участия.

— Но почему? Что он тебе сделал? Ты ведь, наверное, толком его не знала?

Взгляд Сигне будто налился свинцом:

— Кристер Берггрен был внебрачным сыном Хельге.

Нора уставилась на старуху:

— То есть вы были родственники? Ты убила племянника?

Сигне кивнула:

— Он ничего не знал о нашем родстве, пока не умерла его мать. Это он потом решил разыскать меня и потребовать виллу Бранда в качестве отцовского наследства.

В голосе Сигне звучала твердость, которой Нора никогда не слышала раньше. Как будто старушка рассказывала о ком-то другом, а не о себе. Нора начинала мерзнуть. Голова закружилась. Как хотелось бы ей, чтобы все это оказалось кошмарным сном, который кончится пробуждением.

— Я должна была покинуть свой дом, Нора. Он принудил бы меня продать виллу Бранда, чтобы получить свои деньги. Иначе я бы с ним никогда не рассчиталась.

Сигне сжала кулаки.

— Я не хотела убивать его, но ничего другого не оставалось. Только его смерть могла вернуть мою жизнь в привычное русло.

Сигне замолчала и прикрыла глаза, словно хотела от чего-то избавиться.

— Так я думала, по крайней мере, — добавила она, глубоко вдохнула и продолжила. Похоже, рассказать оставалось для нее единственным способом облегчить душу: — А потом его тело всплыло возле Сандхамна. Я сразу поняла, что это он, и растерялась. До того я полагала, что навсегда вычеркнула Кристера Берггрена из своей жизни.

Нора спрятала лицо в ладонях. Она долго собиралась силами, прежде чем задать следующий вопрос:

— А его кузина? Та женщина, которую обнаружили мертвой в «Доме миссии»?

Сигне сложила руки на груди и сильно напрягла мышцы, прежде чем ответить:

— Это была ужасная женщина. Она возникла ниоткуда и назвалась кузиной Кристера Берггрена. То есть его единственной родственницей и наследницей. И потребовала его долю.

У Норы перехватило дыхание:

— То есть ее тоже убила ты?

Сигне отвернула лицо:

— Я не могла позволить ей забрать у меня дом. Она сама виновата, они оба… Не появись они на Сандхамне, до сих пор были бы живы.

Голос Сигне дрожал от с трудом сдерживаемой злобы.

— Что они о себе возомнили, в конце концов? Они приехали разрушить мою жизнь; кто дал им такое право?

Нора не знала, что на это отвечать. Язык лежал во рту мертвым комом.

— А Юнни Альмхульт?

Вопрос шепотом прошелестел в темноте башни.

Сигне тряхнула головой:

— К смерти Юнни Альмхульта я непричастна и не имею ни малейщего понятия, что с ним случилось, даю тебе слово.

Нора уже не знала, чему верить. Ее Сигне убила двух человек — добрая тетя Сигне, которую она знала с детства, мама на подхвате.

Сигне развернулась и пошла вниз по лестнице.

— Темнеет. У тебя ведь нет фонаря на лодке? — спросила она.

Нора молча покачала головой, стуча от холода зубами.

Лишь спустя несколько минут она нашла в себе силы подняться и начала осторожный спуск по стершимся ступеням. Сигне к тому времени уже достигла второго пролета.

Нора миновала тупик. Она двигалась осторожно, боясь поскользнуться. Пробиралась на ощупь в полной темноте, против которой карманный фонарик оказался бессилен.

Внизу лязгнула дверь.

— Сигне? — позвала Нора и пошла быстрее, настолько это было возможно. — Ты здесь?

На последних ступеньках Нора поскользнулась и упала вперед головой. С противным, клацающим звуком приложилась виском к каменному полу.

За дверью послышался голос Сигне:

— Мне жаль, Нора, но я должна сделать еще одну вещь. Я позабочусь о том, чтобы завтра утром тебя отсюда забрали.

Нора поникла, окруженная темнотой. Последним, что она слышала, было эхо шагов, смолкающих на ступеньках снаружи.

Когда она очнулась, ее окружала темнота. Пролежала ли Нора без сознания несколько минут или часов, вспомнить было невозможно. Чувствуя, в какой стороне дверь, Нора попыталась подняться. Встала на колени, несмотря на сильное головокружение и тошноту. Толкнула створку, но та не сдвинулась с места.

Нора была заперта в Грёншерском маяке.