Владимир Хачатуров - Большой облом

– Должен вам заметить, молодые люди, – подал голос обеспокоенный Всеволод Рафаилович – что в этом сообщении говорилось не только о свадьбе, но и о террористах…

– Дядя Сева, ну какие еще курдские повстанцы! – пожимает плечами Анна Сергеевна. – Вы что, Турова не знаете? Обычная тутка…

– Разрешите с вами не согласиться, – упрямится дядя Сева. – Вот ведь новость о вашей свадьбе уткой не оказалась. Так может быть и о курдах правду сболтнули, тем более что они у нас вроде бы имеются…

– Вы уверены, что это курды, а не чеченцы? – сомневается плейбой.

– Слушай, Викулик, ты, когда сюда пробиралась, никого не приметила? – обращается Анна Сергеевна к подруге за разъяснениями.

– Да вроде там какие-то мужики в пятнистой униформе спорили, кому из них «Амфитриту» брать. Один говорил, что уже три года эту операцию готовил, что ради нее даже родную Москву на провинцию променял, а другой – явный гэбэшник – нес какую-то ахинею о том, что они тут как проклятые восемнадцать месяцев бурную бутафорию разводят и бдительность идиотскую проявляют вовсе не для того, чтобы какие-то менты увели у них из-под носа плоды их большой победы… Да ну их! Меня другое интересует. Вот вы, господин плейбой, что-то там об усыновлении говорили, так? Так! А как вы сиротку усыновите, если не знаете, где он находится?

– Я полагаю, мы урегулируем этот вопрос…

– О’кей, урегулировывайте.

– Какая меркантильность! – фыркнула Анна Сергеевна.

– Действительно, – поддержал кассир администратора. –

Скромнее надо быть, девушка, человечнее…

– Ну чего вы взъелись? Надо же человеку хоть к чему-ни-будь хоть какой-то интерес испытывать? Почему бы не к деньгам? Уж они-то не подведут, всегда выручат…

– А ты? – ввернула Анна Сергеевна.

– И я, – охотно вписалась Вика. – Если хорошо заплатите…

– Well. How much? – пошел напрямик американец.

– One hundred thousand dollars!

– Deal! Shake on it! [107]

Договаривающиеся стороны с чувством пожали друг другу руки.

– Не, ты глянь, чё вытворяет! – восклицает один из обезоруженных богатырей Черномора, таращась на экран забытого ящика, где ведущий, бормоча о том, что видит как генерал делает ему знаки руками, давая понять, что он арестован и что ему пора закругляться со своими идиотскими провокационными новостями, и оправдываясь тем, что в крепкие орешки он не годится, поскольку из того оголтелого хаоса случайностей, накладок и недоразумений, который мы именуем жизнью, не вынес ни одной идеи (терпеть не могу таскать тяжести) и давно уже живет не головой, не сердцем, а воображением, к тому же выражение суровой решительности совершенно не идет его упитанной физиономии, вдруг встает, снимает очки, отцепляет утробистый торс, отдирает парик, удаляет бородавку с носа, стирает врожденную смуглость с щек и превращается в стройного молодого человека белобрысой нордической породы.

– Вы ведь Майкла Турова хотите арестовать, генерал? Так его здесь нет. Он давным-давно у бабушки в Греции тацики кушает. Очень их любит. Ну, знаете, это такие взбитые огурчики с кислым молочком. Мировой закусон!

– Ты кто? – не верит собственным глазам не видимый в кадре генерал, взирая на юношу, чей облик кажется еще менее внушающим доверие, чем предыдущий.

– Я? Правдоматкин я – и.о. Майкла Турова. Лицо подневольное, безответственное…

– Повторяю в последний раз! – перекрывает хохот телезрителей мегафонный рев профессионального переговорщика. – Никаких ваших условий мы не принимаем! Если через пять минут не отпустите с миром всех заложников и не сдадитесь сами, мы начнем штурм!

– По-моему, это к вам относится, – обратился дядя Сева к недоумевающим курдам. Курды отрицательно покачали головами.

– Какие еще заложники к ядреной фене! – сказал Игорь, направляясь к выходу.

– Стой! Назад! – закричала Анна Сергеевна. Игорь не отреагировал. Стоило ему показаться в проеме, как пулеметная очередь разнесла в щепы все бамбуковые палочки. Сотой долей секунды раньше черная тень успела метнуться в сторону.

– Игорь! – бросилась Анна Сергеевна к дверям, ища и не находя глазами того, кого искала.

– Здесь я, – отозвался Игорь, успевший встать, сесть на пол и обессилено привалиться спиной к стене.

Анна Сергеевна бросается к нему, падает на колени, обнимает, припадает к груди, прислушивается:

– Ранен? Убит?

– Вроде цел, – улыбается герой.

– Ты что, окончательно спятил?

– Не знаю, – признается Игорь.

– Из-за меня?

– Из-за всего…

– Вот дурачок! – всхлипывает женщина. – Неужели ты подумал, что я на его деньги польстилась? А может, вообразил, что у меня задание такое: поддержанного красавца заарканить?

– Я не вообразил, я вспомнил…

– А между прочим я на это решилась из-за тебя, – не слушает его Анна Сергеевна. – Хочешь знать – почему? Действительно хочешь?.. Да потому, Игорек, что ты первый в моей жизни мужчина, из-за которого мне стало до слез жалко, что я все же не настоящая женщина, а всего-навсего трансексуал. Да-да, не удивляйся, пожалуйста, я на самом деле не племянница Лядова, а племянник, урожденный Антон Пантелеев… Только не вздумай воображать, что я из этих, из тех… Мне не было и двадцати, я училась… тьфу ты!.. учился в МГИМО и влюбился в свою преподавательницу английского языка. А она оказалась розовой, к тому же ярой феминисткой. Ну и вот, мне предложили прооперироваться, причем бесплатно… Обещали сделать из меня неотразимую женщину со всеми полагающимися причиндалами. Между прочим, я даже рожать могу! У меня два аборта было…А за это я должна была пять лет поработать на их организацию тайным агентом. У них, видишь ли, большие проблемы с женским полом, – слишком уж он ненадежен для шпионского дела… Я согласилась. прооперировалась, меня направили за границу с заданием, там я вышла замуж за того, за кого им было нужно…

– А преподавательница?

– Она оказалась обычной стервой… Ну вот, теперь ты все знаешь. Разве я не права?

– Простите, что вмешиваюсь в вашу беседу, – нарушил затянувшееся молчание мистер Эббот, – но должен сказать тебе, Анна, что не вижу в твоей истории ничего предосудительного. Напротив, исправлена досадная ошибка природы: вместо невзрачного индивида мужского пола получилась потрясающая женщина!

– Сам ты невзрачный индивид мужского пола! – оскорбляется Анна Сергеевна. – Я была очень даже симпатичным юношей и пользовался большим успехом у девушек!

– Ты и сейчас у них пользуешься не меньшим успехом, – примирительно бормочет плейбой.

– Совершенно верно! – вторит плейбою Вика, не сводя влюбленного взора с Анны Сергеевны. – И честно говоря, мне плевать, кто я теперь получаюсь: лесбиянка или все же гетеросексуалка…

– И мне плевать! – подхватывает плейбой. Задумывается и добавляет: – И растереть…