Алина Малиновская - Негаданно-нежданно, или Учебник для оперативника [litres самиздат]

–Ален, перестань, все же хорошо,– Кудря с Григоричем, присевшие по обе стороны кровати, принялись меня успокаивать, Семен гладил меня по голове, отчего слезы текли еще сильнее, словно прорвался невидимый кран.

Подскочивший, как черт из табакерки, Лешка растолкал ребят и всунул мне под нос стаканчик с сильно пахнущей жидкостью:

– На, только залпом.

Я было попыталась возразить, но Лешка не дал шанса. Одним глотком я выпила лекарство. Корвалол, что ли? Надо будет спросить.

– Вот молодец, за уголовный розыск грех не выпить.

После трех-четырех рюмок Дым остановил взгляд на Лешке и молчал, пристально уставившись на него. Звонарев заерзал:

– Что, Михалыч?

– Ты думаешь рассказывать ребятам и Алене о подробностях операции? Всем интересно, так ведь?

– Конечно, я хочу знать. Леш, колись.

– Михалыч, вы же все знаете!

– Давай, Алексей. Ты в теме с самого начала, многие подробности интереснее слушать из первых уст.

– Самое интересное – это то, как мы готовились тебя отбивать от бандитов. Твой телефон прослушивался с самого начала, причем, прослушивали несколько служб, как служба безопасности, так и мы. Во-первых, ты должна понимать, что стопроцентной уверенности, что деньги ты действительно не брала, у нас не было.

– Никому нельзя верить, прав-прав, – грустно закивала головой.

– Когда мы с Михалычем убедились, что денег нет и не было, стали дальше активно разрабатывать версию, что подставили тебя из-за денег, хотя эта версия была не единственная.

– Лешка, кстати, молодец, носился, как волк, носом землю рыл. Ведь зацепок никаких не было вовсе, – Сергей Михалыч, отправив в рот виртуозно нарезанный Григоричем сырок, – не ночевал дома неделями. Мать мне позвонила, нашла где-то телефон и спрашивает, мол, где мой сын, все ли с ним хорошо.

– Нашла же в записной книжке моего старого мобильника, – Звонарев смущенно заулыбался. – Так вот, поработали с этим старым хитрым жуликом Остроумовым. Есть у меня связи в СИЗО, поупирался вначале, потом раскололся, что на самом деле деньги перевел за границу на подставной счет фирмы. Она зарегистрирована на мать, на ее девичью фамилию. Через Интерпол установили, что и как, вся сумма на месте, там наверняка и деньги Василькова, которые Остроумов получил на развитие совместного бизнеса.

Когда пришлось вывести тебя на явочную квартиру, дело осложнилось. Мы стали с Михалычем подозревать, что следователь, который прохлопал уголовное дело по убийству Банщиковой, вместо того, чтобы помогать нам найти его, стал сливать информацию службам собственной безопасности. Нам-то скрывать особо нечего, но пока доказательств, что ты не совершала убийства, не эксгумировала ее труп, не получили, рисоваться нельзя. Если бы тебя закрыли под арест, мы бы ничего не смогли бы сделать. Когда я после отсыпа пришел в квартиру и увидел, что на окнах не висят наши заветные занавески от солнца, мне стало не по себе. Я к Дыму, – он покосился на начальника, поняв, что случайно выдал себя, но тот сделал вид, что не разобрался, о ком рассказывает он, – что будем делать. Решили, чтобы самим не засветиться, нарядили Кудрю в женскую одежду, такая толстенькая бабища неопределенного возраста получилась, вручили ей ведро и тряпку, ключи от квартиры и оправили работать под прикрытием. Семка нам после отзвонился, что все чисто, никого нет, тебя тоже. Мы зашли и обомлели. Понятно дело, что мы – товарищи, привыкшие к беспорядку.

– Я скажу больше, пока ты отлеживаешь бока на теплой постельке, в кабинет войти невозможно. Я, когда прихожу проводить планерку, каждый раз осторожно приоткрываю дверь и жду, не прыгнет ли у в этот раз на меня микробы размером с бегемота, – Дым откровенно рассмеялся. – Алена, срочно нужно навести порядок: прийти на работу и погонять этих жирных котов. Пусть разложат бумаги свои оперские, пепельницы почистят да птичкину клетку вымоют.

– Нет, пепельницы будут подвержены остракизму, – ответила ему, голосом, не терпящим возражений. – Это я вам обещаю. И пусть кто хочет, на меня обижается, кто хочет. В последнее время отчего – то не переношу табачный дым.

– Вот и правильно! Я тоже бросил курить! – Дым затейливо подмигнул. – Аленка, мы уж с тобой там развернемся от души!

Семен, до этого момента молча стоявший в углу с кружочком колбаски, а сверху сыр, а еще выше кружком свежего огурца, помахав в нашу сторону внушительным бутербродом, с прищуром спросил:

– Это я так правильно понимаю, что нам теперь тоже нужно бросить курить? И что же нам остается? Водку – нельзя, коньяк – нельзя, курить – тоже нельзя! Как снимать стресс?

– Не нуди, Кудря! Конечно, личный пример начальника – это пример, достойный подражания, бесспорно. Но так и быть, для ваших неокрепших организмов дозволяется просто не курить в кабинете. Во всяком случае, в присутствии дамы – однозначно,– огорчила я Семена.

– Все, ребят, кончаются наши светлые денечки! Григорич, нужно переговорить с лечащим врачом, пусть ее подержат еще на больничном, уколов каких-нибудь полезных назначат да побольше.

– Семен, я смотрю, ты больше всех расстраиваешься. Ты же куришь, только когда выпьешь. Просто у тебя начинается здоровый образ жизни, – Григорич похлопал его по плечу.

–Леш, а как вы все-таки вычислили, где я? Ты же не понял, что это я тебе звоню!

– Чего там я не понял? Все понятно без слов. Ты рассказываешь мне по телефону, что детей тебе не вернут. А дети- то у меня спрятаны. Они так и жили у моей мамы на хуторе глухом. Кстати, они у тебя будь здоров, какие прагматичные. Придется делиться урожаем, раз работали за четверых! Ты даже не представляешь, что за арбузы они вырастили! Килограммов на пятнадцать каждый. Лопнешь, пока съешь! Я – то знал, что тебя слушаем не только мы. Жулики тоже были заинтересованы деньги найти, а вместе с деньгами того, у кого они хранятся, чтобы не зажилил не копеечки. Да и наказать нужно было, что на чужое не зарились.

Мы установили месторасположение сразу, но войти туда бесшумно невозможно. Дом посередине поля, незаметно не подступишься. Опять же, куда – ОМОН спрячешь, вправо и влево на три километра все просматривается.

– Я взял на себя решение отбить тебя на вокзале. Так было легче подготовиться, – Дым покачал головой.

– Если честно, то я подумала, что вы меня бросили. Я в этом была уверена. Не потому что предали, просто не разобрались, что к чему.

– Глупая твоя голова, – Григорич взлохматил мою и без того неуклюже лежащую челку, давным – давно требовавшую парикмахерской укладки по всем правилам. Бинты и повязки с головы сняли, а волосы росли, словно сумасшедшие от того количества витаминов, которыми меня пичкали медики всеми мыслимыми способами. Челка топорщилась в разные стороны, ровно так, как ей вздумалось, лезла непрерывно в глаза и щекотала нос. Я старательно заправляла ее за ухо, насколько это было возможно, но Григорич одним движением свел мои старания на нет.