Алина Малиновская - Негаданно-нежданно, или Учебник для оперативника [litres самиздат]

– Да, я от кого-то из них слышал, как он пришел в гости с одним мороженым за пять рублей, – Григорич галантно, изображая из себя вышколенного официанта дорого ресторана, подлил мне в стакан домашнего компота. Насыщенный, словно сок, компот заботливо укутан и передан для меня Лешкиной мамой.

– Так и при чем здесь Славик и гибель Банщиковой? – я что-то не понимала связи. Наверное, травма головы оказалась сильной и существенно затормозила мои мыслительные способности.

– При том. Донимала-донимала она бедного хлопчика, а мама-то против! Причем, как потом оказалось, очень сильно против. Он оказался между двух огней, две сильные волевые женщины давили ото всех сил, каждая доказывала свое!

– Да уж, не позавидуешь! Другой бы на его место хлопнул кулачищем по столу, мол, цыц, бабы! – я помахала в воздухе угрожающе, Кудря даже фыркнул:

– Ну что! Разве не помнишь этого безвольного тюфяка!

– Тюфяк он или не тюфяк. Но дело сделал грамотно и продуманно: вызвонил Юльку на свидание, между делом заговорил ей зубы обещаниями. Ей даже сразу не верилось, что мечты без пяти минут сбылись: Славка предложил ей замуж. Так и так, говорит, маму уговорил, собирает деньги на свадьбу.

–Сразу жениться? – я не поверила своим ушам.

– Послушай, открою тебе самый страшный мужской секрет, – сказать же можно все, что угодно.

– Ой, смотрите-ка какое неожиданное откровение! Половина женщин об этом знают из собственного опыта!

– Но вторая – то не знает, и ты не рассказывай! – Семен заговорщицки мне подмигнул. – Вот Славка и воспользовался тактической хитростью. Гуляли они, гуляли, по бережку прошлись, вниз к речке спустились, якобы ножки помочить. Уже сильно припозднились. Несмотря на то, что летом темнеет поздно, было действительно темно. Выждав момент, пока Юлька спустится к самой воде, изо всех сил ударил ее гаечным ключом по голове. Она упала, но закачавшись, не в воду, а на песок, и тяжело задышала, захрипела. Тут Славка запаниковал. Вспомнил, что в машине у него был старенький нож, завалялся в багажнике среди прочего с последнего пикника. Восемь ножевых наносил скорее со страху, чем от отчаяния или нежелания жениться. Удары, как сказал эксперт, косые, ни один не был бы смертельным.

– А следы удушья откуда? Я помню, что в заключении было сказано вскользь.

– Это так и не установили пока. Славик клянется, что не душил, да это и не важно. Померла-то она от удара по макушке.

– Подождите, где Славки клянется? Его задержали?

– Да, он уволился сразу и уехал за границу якобы на лечение. Батя тоже за это время, как оказалось, тоже ушел на пенсию. Но хотя и отставной, но все-таки полковник и защищает теперь бестолкового сына как может. Четыре адвоката около Славки, но это не помогает. Пока под арестом. Наши коллеги так и задержали его на прилете рейса из Барселоны.

– А зачем мне в машину тело подкинули?

– О, тут несколько зайцев убивалось! – Сергей Михайлович как-то по-особому заботливо поправил мне одеяльце и подушку. – Во-первых, ты перешла Курочкиной дорогу, когда делали обыск по наркоте, помнишь? – Отчего ж не помню. Ее губки куриной попкой врезались мне в память надолго. Я потом замоталась отписываться объяснениями на ее жалобы. Мне тогда казалось, что она только президенту не написала! Писучая какая!

– Конечно, писучая! У нее помощников официальных человек пять!

– Кстати, ты зря думаешь, что не написала, – Григорич рассмеялся, – я как раз после объявления тебя в розыск проверку по обращению проводил, ее письмо президенту передали в МВД, те спустили к нам, а проверять и отписываться пришлось по полной. Ха-ха, слава богу, ты была в розыске, а с нас и взятки гладки, мол, сами ищем, волнуемся!

– Ладно, тебе, Валера. Видишь, что Алене и так несладко. Ей еще рано расстраиваться, пусть поправляется.

– Что, и это еще не все?!

– Все позади, не переживай.

– А во-вторых?

– Что, во-вторых?

– Вы сказали, во – первых, перешла дорогу Курочкиной?

– Ах да, тебя было удобно подставить, чтобы ты не путалась под ногами, жуликов не ловила, существенных денежных средств барышню не лишала. Чаще жулики охотнее платили, чтобы на воле оказаться. Ведь за решеткой всегда дороже. А во-вторых, славно все сложилось: и тебе насолить крепко, и перед жуликами в авторитете. Как же, еще одному оперу отомстила за души невинно осужденные, – Дым хитро покосился на нас. – Исполнить задуманное не оказалось сложным. Сократила расходы Феденьке, в его глазах тут же появилась искренняя заинтересованность и готовность бежать куда угодно, лишь бы любимой стало хоть немного приятнее жить.

Тихо скрипнула дверь в палате, осторожно заглянула молоденькая медсестричка:

– Вам пора расходиться, доктор готовится к вечернему обходу.

– Да-да, нам действительно пора, – Сергей Михайлович торопливо поднялся, ребята как по негласной команде шефа собрали посуду, за пять минут в палате не осталось и следа от оперских посиделок. Я лишь подивилась слаженности действий. Мне всегда нравилась та особая атмосфера, когда люди, коллеги понимают друг друга без слов, по одному взгляду. Это понимание не приходит сразу, а отрабатывается неделями, месяцами совместной работы на выездах на оперативно-розыскные мероприятия, обыски, задержания. Я истосковалась за ребятами, за их беззлобными шуточками-прибауточками. И конечно, я переживала за своих любимых деток.

Взглядом я следила за его движениями в надежде, что он догадается остаться и рассказать мне про них. Дочь вначале моего пребывания в больнице, когда я смогла держать самостоятельно трубку в руках, звонила и плакала в трубку, чем окончательно разрывала мне сердце. На первых порах доктор категорически запретил такие душераздирающие звонки, но заметив, что моя поправка существенно стала затягиваться, смилостивился.

На свой страх и риск нарушив все свои инструкции, он разрешил ей меня посещать. Сегодня дочка не приезжала, сообщила по телефону, что будут помогать тете Гале в огороде, а потом Саша и Алексей повезут ее в кино.

Когда наплыв дружеского целования с поздравлениями схлынул, я едва успевала пожимать крепкие жилистые ладони коллег.

– Держись, Аленка, мы ждем тебя.

– Давай, Будянская, поправляйся. Бумаг накопилось куча, месяца два разгребать придется. Но не пасуй, поможем, подсобим, – Григорич снова растрепал мне челку.

– Алена, даю тебе еще неделю на поправку и дуй на работу, хватит бока отлеживать. Действительно, и работу подкопилось, – Дым напустил строгий и суровый вид, – конечно, на мероприятия до Нового года тебя еще никто не отпустит, посидишь с Григоричем, на документах,– он потрепал мою только что уложенную челку, пожал руку и вышел из палаты.