Алина Малиновская - Негаданно-нежданно, или Учебник для оперативника [litres самиздат]

– Ты назначила нам встречу, я и Григорич выехали на эту захолустную станцию. Опять та же история – куда не кинь взгляд – кругом родные бескрайние просторы. И тут Григорич вспоминает, что начальником отдела грузоперевозок их головной станции работает Василий Иванович.

– О, это давний мой знакомый, Вася. Как-то по молодости прихватил я его в наркота. Дело давнее, только я пришел в розыск работать, приводят пэпээсники хлопчика. Сразу видно, что не наркоман, чистенький, в очках. Отчего толкался на станции – неясно. Стал с ним беседовать. Он мне рассказывает, что на станцию привел одноклассник. Просил помочь встретить бабушку с электричку с сумкой. Но приехала не бабушка, а какой-то молодой парень, отдал сумку, небольшой такой рюкзачок, сумку с баллонами и снова в электричку. Одноклассник вручил ему нести сумку, а сам с рюкзаком вперед пошел. Когда постовые схватили за руку, товарищ дал деру. Знал, что в баллонах марихуана закатана. С двух баллонов на крупный размер набегало. А парню есть четырнадцать.

И сидеть бы парню в детской колонии, жизнь испорчена была бы напрочь. Я созвонился в детской комнатой милиции, его по учетам не знают, положительный парень, а вот одноклассник – бывай ходок. Пару раз заметали за кражу, но десять- двенадцать лет, не субъект преступления, пожурили да отпускали. Но, как говорит наш шеф, безнаказанность- путь к рецидиву, да наставники по-видимому славные, подался парень в наркодилеры. Жалко мне стало незадачливого ботаника, переписали мы протоколы, но Василия отпустили. И вот посмотри, вырос, выучился, стал начальником. Пошел я к нему, а он по старой памяти ну давай обниматься. Еле отбился, – Григорич так же размахивая руками, подлил мне домашнего компотику, старательно отслеживая, чтобы мой бокал на празднике, который временно играла роль моя старенькая, но любимая полулитровая кружка с листиками, – попил с ним чаю и говорю ему, так и так, не раз обращался к тебе за помощью, но сегодня дело действительно серьезное. О нем знает ограниченный круг лиц, если будет утечка информации, то нетрудно будет определить откуда. Это я так, для острастки, он-то товарищ проверенный, не раз помогал. Сказал, чтобы организовали несколько товарных вагонов и «бросили» их около нашей станции. Парочку деревянных, мы вначале планировали туда засадить ОМОН и парочку цистерн, самых вонючих, чтобы собаки не учуяли чужой запах. Но потом оказалось, что ОМОН спрятать там не получиться, влезть- то влезут, но, если острый момент, как черти из табакерки не выпрыгнут – лестницу подавать нужно. Да и пустые вагоны шумные слишком. Пошевелишься чуть внутри, а шуму, вроде танцуют. Да еще обмундирование килограммов тридцать. Командир МОН заупрямился и не в какую. Не поверите, раз пятнадцать обошли вокруг это небольшой вокзальчик. С одной – перрон и рельсы, за ними сам поселок. В каждом дому по собаке. Когда в засаде там ночью сидели, боялись дышать, чуть шевельнешься, гравий под ногой заскрипит, одна за другой заходятся лаять. С другой – вокзальчик, весь просматривается, как на экране и площадь около него такая же, как на ладони, кошу не спрячешь. Но, к счастью, заприметили неподалеку заброшенный завод. Приткнули за забор автобус, сняли с него колеса, чтобы вид был заброшенный.

– Омоновцы сразу втащили их внутрь в автобус, чтоб не утащили казенное имущество, – Лешка протянул свой пластиковый стаканчик, чтобы чокнуться с моим компотом. – Заезжать пришлось из-за полей в обход поселка, чтоб нас не засекли. Автобус водитель привез, а сами омоновцы пробирались ночью по нашим следам. Залегли мы с Григоричем на пузе на гравийку, лежим, в руках прибор ночного видения и понимаем, что взяли его совершенно зря. Хорошо, что вокзал хорошо освещался, но мы понимали, что так же замечательно он простреливался. Все, кто был внутри, был отличнейшей мишенью. Лежим, вокруг тишина, аж в ушах звенит. Хорошо, что Григорич сразу этот момент продумал, разговаривать, тем более по рации совсем не вариант, собаки чуткие, зараза, сразу такой лай поднимают. Хрулева оставили с командиром в автобусе командовать омоновцами, договорились, что один щелчок рацией – означает «внимание», два- «вперед». Это только и спасло.

– Лешку, когда тебя увидел, нервы стали сдавать. Держался, правда, как следует, но рация в руках стала ходить ходуном. Я отобрал ее быстро, не хватала, чтобы остались без связи, а это все, провал операции. Лежим, не дышим, смотрим, вышел один из машины, осмотрел вокзал, потом ты вышла из машины и прямым ходом в вокзал. На привокзальной площади еще машины потянулись, сразу нам стало понятно, что полный автобус ОМОНа взяли не зря. Когда ты выпрямилась, я стал щелкать по два раза, а тут рази батарейка стала садиться. Все, у нас паника, что делать! Как подать сигнал, чтобы поняли нас! Смотрим, рванули наши, быстро и почти бесшумно, даже собаки вначале и не разобрались, что случилось. Но неожиданно стали стрелять из машины, приехавшей последней. Там бойцы приехали. Я только успел Звонарева ухватить за рубашку, рванул под пули. Стекла звенели, если честно, мы ожидали, что после перестрелки и осыпанную стеклами, мы найдем тебя живой.

– Так с чего меня – то похитили из адреса? Про него знали только трое, я не высовывалась, даже воздухом дышать выходила глубокой ночью!

– Жулики, если им нужно, сама понимаешь, могут быть гораздо активнее нас. Это мы работаем с оглядкой на прокуратуру да не следственный комитет, а им все равно, прут, как танки, напролом. Выследили тебя по Лешке, – Григорич помолчал. – Не то, чтобы Лешка виноват, но утратил бдительность на долю секунды. «Я же тебе говорил», – сказал он, обращаясь к Звонареву, – этот следователь из следственного комитета тоже парень непростой. Кстати, как там его зовут?

– Воронин. Валерка Воронин, – Алексей отхлебнул из своего стаканчика, – еще тогда после встречи с ним в парке показалось, что за мной следят, но я гнал эти мысли из головы. Все-таки я его спасаю, ищу его пропавшее уголовное дело, стараюсь раскрыть пропажу. Но видимо неприязнь к оперативникам у них формируется еще до поступления на службу. Скорее всего, у него есть связи с нашими жуликами.

– Не скорее всего, а точно установлено, что есть. Ты вспомнишь, Аленка, эту адвокатессу. Такая полная, все время в ярких одеяниях. Дай бог памяти вспомнить фамилию. Такая вся из себя, все время губы куриной попкой сложены, как будто чем-то недовольна, – Григорич яростно тер лоб, пытаясь вспомнить.

– Курочкина?! – меня подкинуло на кровати.

– Да, точно, Верка Курочкина. Вот пройда! Искать такую всю жизнь и не найти, а нам – надо же как свезло, работает на нашем участке. Есть адвокаты, приятнейшие люди, Ваня Самойлов, Сергей Федорович опять же. Грамотные, интеллигентные, как бальзам к сердцу. В охотку работать.