Илья Аркадьев - Исчезновение в Романово

Матвеев обнаружил, что на ближайших столах расположены таблички «Резерв». Он собирался уже задать вопрос по делу, как Ольга его опередила:

– Полагаю, вы хотите спросить, не замечала ли я чего-либо странного в поведении сестры в последнее время или могу ли я кого подозревать в ее похищении или убийстве?

– Не совсем. Начать я хотел с того, что вы единственная, кому Виктория звонила в день исчезновения. И звонок был поздним вечером.

– Это странно, что одна сестра звонит другой? Дмитрий, у нее мало друзей. Точнее даже – кроме меня ей особо не с кем было по душам поговорить.

– А насколько вас удивило ее исчезновение?

– Не говорила ли она, что хочет убраться из этого города? Вы все же рассматриваете версию, что она сбежала? Не тратьте на это время, она еще не все дела тут закончила. Кто бы вам ни говорил, что она уедет отсюда как можно дальше, что она об этом много раз упоминала – нет, она не могла сбежать.

Ольга подала сигнал официанту и сделала заказ блюд, посоветовав следователю взять тоже самое. Дмитрий решил, что еще будет возможность попробовать позиции меню, которые он выбрал ранее, и согласился.

– Какие дела она не закончила? – спросил он, как только официант ушел.

– Вика и мне говорила, что уже на чемоданах, что готова уже начать забывать этот город, но уедет только тогда, когда похоронит отца.

– Похоронит?

– Это она фигурально. Похоронит как личность, как политика, его статус. Похоронит уважение здешнего населения к нему.

От услышанного Дмитрий Матвеев пожалел, что не взял с собой блокнот. Он открыл заметки в телефоне и записывал информацию под заголовком «Отношения Виктории с отцом».

– Продолжайте, – попросил он, готовясь набирать текст.

– Вика ненавидела отца. Она считала, что он виноват в смерти матери.

– Борис Викторович мне сказал, что ваша мать умерла от рака.

– Да, рак легких, выявили на последней стадии. Но Вика считала, что в этом виноват наш отец, что из-за него мама и заболела. – Ольга отвлеклась и обратилась к стоящему в нескольких метрах официанту: – Коля, а Людмила еще тут или уже ушла?

– Людмила Дмитриевна уехала, – ответил он и подошел к столу.

– Будь любезен, принеси нам пепельницу, – она посмотрела на Матвеева и закурила. – Не любит она, когда я курю на людях. Мое фото на рекламе нашего фитнес-клуба, и вроде как моя тяга к сигаретам может испортить нам имидж.

– Вы остановились на том, что Виктория винила отца за появление рака у матери.

– Да. Отец бросил маму, когда мы были уже взрослые – сестре тогда только исполнилось восемнадцать, а мне двадцать четыре. Но все равно, Вика очень остро на это среагировала, что этот мерзавец – по-другому назвать его не могу – разрушил семью ради молоденькой студенточки, – голос Ольги озлобился. – Как только он, тварь, ушел к своей узкоглазой вертихвостке…

– К девушке с азиатской внешностью, – Дмитрий перебил Ольгу, дав понять, что не терпит расизма.

– Ой, называйте эту шлюху как хотите! Он ушел к ней. От меня, сестры и мамы. Будто нас для него больше не существовало. Вычеркнул нас из жизни. Стер двадцать лет брака. Как кобель, помчался за молодой сучкой!

– И только лишь Виктория винила отца в смерти матери? Вижу, что и вы тоже не испытываете к нему доброту.

– Я понимаю, что это все болезнь, – злость в голосе Ольги пропала, словно и не бывало. – Что мама могла и без этой семейной истории заболеть и умереть. Да, я как и сестра сразу вычеркнула отца из своей жизни, еще тогда он перестал для меня существовать. Но я была замужем и беременна, у меня уже была своя семья. А Вика осталась жить с мамой и была с ней до самой ее смерти – еще год.

– И что же она собиралась сделать? Как хотела отомстить отцу?

Ольга помедлила с ответом, увидев, что к их столу идут два официанта с блюдами. Только они удалились, она затушила сигарету и ответила:

– Я не знаю. Ничего конкретного Вика мне не говорила. Да, мы были очень близки. Я была, можно выразиться, ее лучшей подругой. Она мне доверяла свои личные тайны. Но, если у нее и был какой-то план, то в это Вика меня не посвящала. Когда об этом заходил разговор, когда Вика говорила об этом, как о самой сокровенной мечте, я не воспринимала этого всерьез. Мечта и мечта. Но совсем недавно, месяца три назад, она сказала, что это уже дело времени, что скоро, как она сказала «вобьет гвоздь в крышку гроба, и отец получит по заслугам».

– И вы даже не интересовались, что это могло означать?

– Спросила. Но она ответила, что скоро все я узнаю, что весь город все узнает.

– Интересно, – следователь с аппетитом посмотрел на поданный обед.

– Предлагаю приняться за еду. Остынет же. Приятного аппетита, – Ольга взялась за приборы, надеясь, что собеседник последует ее примеру.

– И вам. Выглядит вкусно этот тыквенный суп с креветками.

– А сыр страчателла в нем они тут производят сами.

– Буду рассчитывать, что вас не раздражает, когда разговаривают с набитым ртом.

– Что еще я могу рассказать вам про сестру? – спросила Ольга, поняв, что следователь не собирается тратить время обеда впустую.

– Рассказывайте все.

– Все так все. Как мама умерла, Вика держалась еще год, но, окончив колледж, она пустилась все тяжкие в полном смысле этой фразы. Она перебивалась тут непостоянными подработками, начала пить, в свои выходные моталась в большой город, пропадала там день-два в ночных загулах и случайном сексе. И итог всего этого – она подсела на кокаин.

– Кокаин! – Дмитрий застыл с ложкой в руке, направив на собеседницу удивленный взгляд. Он вспомнил слова Евгения Филимонова, что Виктория не пила, но была будто не совсем трезвая.

– Я смотрела, как сестра своими же руками рушит свою жизнь. Как могла старалась ей помочь и финансово и морально, но денег она у меня не брала, а все мои разговоры, что пора стать ответственной за собственную жизнь, что если ей на самой на себя наплевать, то пусть подумает обо мне – это переходило только в скандалы. Нормально мы могли разговаривать, только если она сама ко мне приходила и начинала душу лить, как ей тяжело жить в этом мире. Со временем даже мой муж начал говорить, что мне пора уже крест ставить на сестре, но, разумеется, я этого сделать не могла – Вика была моей младшей сестренкой, я любила ее, – глаза Ольги стали влажными. Она отложила приборы и закурила. – Не знаю, через какие душевные муки Вике приходилось пройти, если в разговорах о своей жизни она говорила, что «это даже не половина всей хрени, которая с ней произошла», но, сами понимаете, что в таком возрасте, когда многое преувеличиваешь, даже от малого потрясения начинает казаться, что мир разрушился.

– В какой-то степени она права, – Дмитрий решил озвучить свою мысль. Он старался одновременно есть и записывать информацию в телефон. – У нее мать умирала буквально на руках, и она видела вашу счастливую семью с мужем и новорожденным ребенком.