Илья Аркадьев - Исчезновение в Романово

– И, – замялся Дмитрий, он понимал, что с этого стоило начинать знакомство, – мне жаль, что такое случилось с вашей дочерью. Примите мои соболезнования.

– Спасибо, – Борис Викторович положил руку на плечо следователю. – Я потерял жену, теперь младшую дочь.

– В интернете читал, что вы женаты.

– Второй раз, – Мэр вздохнул и направил взор в сторону. Рак – будь он неладен.

– Печально, – только это и мог сказать Матвеев. – До завтра, Борис Викторович.

– До завтра. Если что надо будет, звоните. Даже по малейшему поводу.

В небольшом холле, безвкусно оформленном в коричневых тонах разных оттенков, Матвеев прошел мимо стойки регистрации, поздоровавшись с сотрудницей. Рядом со стойкой у низкого круглого стеклянного столика на одном из кожаных диванов желтого цвета сидела Дарья, разговаривая по телефону. Она не заметила Дмитрия и, когда он подошел, произнесла в трубку «Все, больше не могу говорить», и вскочила.

– Еще раз здравствуйте, – серьезным тоном сказала Дарья и поправила юбку-карандаш.

– Все купили? Отнесли номер?

– Да. Не сама, конечно, отнесла, – она протянула ему пластиковую карточку-ключ. – Номер триста семь. На третьем этаже.

– Спасибо, Дарья. Пойдемте, примемся за работу. Вы мне еще понадобитесь.

– Мне с вами пойти к вам в номер? – на лице Дарьи появилась неуверенность и настороженность.

– Да, – Дмитрий был удивлен такому вопросу. А потом, глядя на сверлящую их взглядом сотрудницу отеля за стойкой, понял, что в этой «деревне» скоро все будут шептаться, что она ходила к нему в номер, и будут вешать на нее множество синонимов слова «легкодоступная». И, убедившись, что сотрудница отеля с именем Анна на бейдже их слушает, задал вопрос: – Дарья. Вы лично знали Викторию?

– Нет. Мы не были знакомы. Даже не припомню, чтобы видела ее.

– А почему согласились тут стажироваться? Почему именно Романово?

– Из-за родителей. Они были против, чтобы я пошла в полицию работать, хотя это было моей детской мечтой. Не хотели, чтобы моя работа была хоть как-то приближена к риску. И ради их спокойствия, я решила попроситься в Романово, зная, что они не будут нервничать, если я буду в таком спокойном месте служить.

– Уверен, они еще не знают, что тут произошло, так ведь? – с улыбкой спросил Матвеев.

– О, Боже, разумеется, нет. Надеюсь, узнают, только когда вы найдете Викторию.

– Или ее тело. Вы же думали об этом?

– Не хотелось бы верить, что это возможно, – испуганно ответила Дарья.

– Вот теперь, – Дмитрий направился в сторону лифта, – мы продолжим разговор в номере.

Дарья замялась, но все же пошла за ним. В лифте Матвеев боковым зрением обратил внимание на легкую улыбку девушки. «Как бы она не беспокоилась за нервы родителей, но сейчас она рада, что привлечена к чему-то, ради чего пошла на службу», – подумал он и заговорил, когда они шли по старому ковровому покрытию бледно-красного цвета до номера:

– Вы не были с ней лично знакомы. Вы тут в Романово совсем недавно. Вы пошли в полицию уж точно не штаны за столом просиживать. Кроме того, в вашей характеристике нет ничего, кроме диплома с отличием об окончании академии – у вас глаза горят, вы голодны до подвигов. Хоть я и не могу привлекать вас к оперативным мероприятиям, потому что вы лишь стажер, но, учитывая вышесказанное, вы идеальный кандидат в помощники, которому у меня нет причин не доверять – а для меня это важно. Но есть причины не доверять вашим коллегам – показалось, что они будто бы в прямом подчинении у главы поселка. Поэтому, мы не можем работать в отделении, а придется тогда в номере.

– Да, но… – она опустила глаза в пол и снизила тон голоса, даже появилось некое стеснение в словах, которые произносила. – Вы не представляете, сколько пошлостей мне придется выслушать от коллег из-за того, что пошла с вами. Особенно от Виктора – и дня не проходит, чтобы он не отпустил какой-нибудь шуточки ниже пояса. И каждый раз при этом поглядывает на меня, ожидая моей реакции. Взрослый мужчина, а так себя ведет.

– Дарья, пожалуйста, не погружайте меня в детали ваших нерабочих взаимоотношений с коллегами, – в его голосе чувствовалось раздражение. – Нас ждет работа.

– Поняла. И, пожалуйста, мне не комфортно ваше обращение ко мне на «вы».

Матвеев открыл дверь номера, пропустил вперед девушку. В номере чувствовалась нехватка кислорода. Обнаружив, что окна не открываются, Дмитрий включил кондиционер.

– К делу, – Матвеев подошел к под подготовленной Дарьей у окна рабочей зоне с флипчартом и маркерной доской, а на столе лежали две пачки фломастеров черного, красного, синего и зеленого цветов. – Мы закончили внизу разговор на вашей надежде, что Виктория еще жива.

– А почему вы считаете иначе? Она же могла заблудиться.

– Не знаю, чему учили в академии вас, а нас учили смотреть на факты. Среди ночи она уходить из дома, и сигнал ее телефона пропадает в лесу. Во-первых, если бы сбежала, то телефон не бросала бы. Второе – уж точно она не гулять пошла ночью в лес воздухом подышать. В заключение – она была не одна.

– По-вашему, ее похитили? – у Дарьи округлились глаза.

– Похитили или убили, похитили и потом убили – тут суть в том, что Виктория была с человеком, которого знала и которому доверяла.

– А почему не одинокий маньяк, который случайно встретил ее?

Матвеев вспомнил, что она окончила академию с красным дипломом, и усомнился в компетенции ее преподавателей. Но все же на ее вопрос он ответил:

– Она прошла по лесу пять километров. Если бы ее убили сразу и тащили тело в лес, или ее бы похитили неизвестные, от ее телефона они сразу бы избавились. Так что она или пошла от города с кем-то из знакомых, или пошла туда на встречу с кем-то.

– Или, – Дарья смутилась высказывать свою теорию профессионалу, но все же произнесла, – она от кого-то бежала.

– Ну, – Дмитрий задумался и решил, что о компетенции ее преподавателей он сделал выводы преждевременно, – возможно. Неплохая версия. Но, все же, сразу у леса достаточно жилых домов. В такой ситуации человек должен кричать и звать на помощь, но никто в полицию с этим не обратился.

– Если же это похищение, зачем сейчас делать выводы, что она мертва? – старалась не терять оптимизма Дарья.

– Похищают же для чего-то. В случае с Викторией, вероятнее всего – ради выкупа. Но Тарасенко мне ни о каких требованиях от похитителей не говорил. Более того, он солидарен со мной и тоже считает, что ее уже нет в живых.

– Бедный мэр. Не представляю, насколько тяжело ему сейчас.

– Да. Я тоже.

– У вас нет детей?

– Нет. А почему вы спрашиваете?

– В вашем-то возрасте пора бы уже обзавестись.

– Тридцать пять только. Успею.

– А жена?

– Что жена? Нету. Развелись.