Владимир Окороков - Агентство 404

Степан вспоминал свои действия в тот вечер, девочек, видимо, все-таки пригласили, так как проснулся он тогда во флигеле для гостей, хоть и один, но с явными признаками ночного присутствия женщины, о чем наглядно говорили и окурки тонких женских сигарет «Гламур» в стоящей на тумбочке пепельнице, и тюбик губной помады, закатившийся под кровать, и два бокала, означающие присутствие второго человека, на одном из которых виднелись розовые пятна. В доме все, как и положено, было кверху ногами, везде еще горел свет, хотя часы показывали 14 часов, посторонних, женщин, имеется в виду, уже не было, однако их присутствие выдавали все те же окурки, помадные бокалы и кое-где валявшиеся чисто женские атрибуты, оставленные по невнимательности либо брошенные нарочито и вызывающе.

– Подъем! – рявкнул, как ему показалось, Степан, но на самом деле его окрик прозвучал хрипло, неуверенно и совсем не угрожающе, о чем ему тут же сообщили с дивана:

– Че орешь-то, дай поспать, ты же теперь пенсионер, спи да спи – лафа.

С трудом растолкав майора Завгороднева, Степан внушал ему, что оставляет его за главного, а сам поедет в город, просил поменьше бухать и все по возможности привести в порядок.

– Хватит бухать, вам послезавтра на службу, отдохните, в баньку сходите.

– Почему завтра? – Завгороднев был почти на пятнадцать лет моложе Степана и ситуацией, видимо, владел.

– Сегодня воскресенье, завтра на службу.

– Как воскресенье? – Степан не понимал, каким образом из его памяти вылетел целый день.

– А где все?

– Никого нет, я да Леха, мы из-за тебя только и остались, ты же никакой был – стареешь, опер. Ты, это, береги себя.

Сраженный наповал неприятной новостью, Степан поехал домой.

«Маразм подкрался незаметно», – твердил он мысленно, но было заметно, что это очень огорчило Степана. – Сутки, целые сутки – как корова языком из памяти. Нет, надо кончать с пьянками, хорошо, если сразу сдохну, ну а если паралич – кому я нужен-то буду? В хосписе гнить?

В жизни Степана и раньше бывали случай чрезмерного влечения к алкоголю. Нет, конечно, все было под контролем, просто ему, как и многим, нравился процесс распития, сопутствующие разговоры, раскованность, были не только случаи похмелья, но и затянувшиеся пьянки, но вот такие потери памяти начались после последней командировки на Кавказ. После подрыва их автомашины, в которой группа Степана патрулировала Северную трассу, его очень сильно контузило.

– С водочкой поосторожней, – напутствовал его главный врач Закавказского госпиталя МВД. – Совсем, конечно, ты не бросишь, но не злоупотребляй, и все будет нормально.

Расценивать нынешнюю пьянку как злоупотребление Степан не стал и продолжил обмывать свою отставку у себя на квартире уже со своим соседом – физиком из института с очень мудреным названием, который в свои 35 лет умудрился стать доктором технических наук. Несмотря на то что пили они одинаково много, Лехе – так по-свойски Степан называл соседа – никак не удавалось втемяшить ему в голову фотонную концепцию Планка – Эйнштейна. Степан не мог согласиться, что по логике теории баллистической гипотезы скорость в вакууме должна быть равна удвоенной скорости света от неподвижного источника. Хотя соглашался, что синхротронный излучатель, где источником света служит сгусток электронов, двигающийся по искривленной траектории со скоростью испущенного света в безукоризненном лабораторном вакууме, имеет место быть. Хотя после третьей бутылки непонятно уже чего согласился, что обнаружить такой эффект не составило бы труда, если просто измерить время прохождения световым импульсом мерного отрезка в вакуумированном пространстве. На том и порешили. Степан вырубился, утомленный потоком научных терминов, Леха, видимо, потеряв собеседника, ушел. И вот, только теперь опохмелившись, Степан склеивал из смутных обрывков своих воспоминаний информацию за целую неделю, вычеркнутую из жизни.

Выпитый алкоголь действовал, как и положено, целенаправленно и неотвратимо – Степан засыпал. Он еще со студенческой скамьи знал эту мудрую заповедь – что «путь из тупика равен пути в тупик», и поэтому, полностью отдавшись закону природы, уснул, на этот раз легко и безмятежно.

Степан Доронин познакомился со своей супругой Светланой на последнем курсе высшей школы милиции. Все случилось случайно, на танцы в тот вечер он идти не собирался. Во-первых, надо было подготовится к зачету по криминологии, который должен был состояться послезавтра и к которому Степан был абсолютно не готов, а учебно-методическое пособие, пролежавшее у него целую неделю, он должен был вернуть уже завтра. Кроме того, ему нечего было надеть, свой костюм он отдал курсанту Анохину для похода в театр, а идти в курсантской форме не хотелось, да и мятая она была. Все уже жили в предвкушении выдачи новой офицерской формы, с лейтенантскими погонами, и особого внимания на старые обноски уже не обращали. Но тут появился Звягинцев и с таинственным видом сказал:

– Слушай, Степа, выручай. В клубе сегодня драка намечается, собирайся, не дури. – В те спокойные советские еще времена драки на танцах были делом обыденным и хоть не поощрялись, естественно, но, однако же, сильно и не наказывались, больше было кипишу, чем мордобоя, а о применении оружия так вообще и разговора не было. Это теперь большинство так называемых разборок заканчиваются тяжелыми ранениями, а то и вообще смертью.

– Ладно, понял, – недовольно пробурчал Степан. В те времена отказ от подобных мероприятий расценивался как трусость и предательство. К счастью, драки не случилось, то ли оппоненты пришли не в полном составе и, заприметив приличную толпу курсантов, сочли за благоразумие не вступать в конфликт, то ли, как нарочно, в клубе в этот день дежурил усиленный наряд милиции совместно с комендатурой, и здесь уже курсанты не рискнули вступать в потасовку. Так и простоял бы Степан у стенки. Уходить – перед пацанами неудобно, а танцевать он не любил, да и не умел, так и стоял бы, матерясь в душе на придурка Звягинцева, именно ему он завтра и должен был вернуть пособие по криминологии, которое он так и не удосужился прочитать.

Вот тут он и увидел ее, она шла через весь зал прямо к нему, уверенная, в дорогом красивом платье, удачно подчеркивающем ее фигуру, кокетливо наклонив набок головку с ухоженными золотистыми волосами, касающимися хрупких плеч, и взгляд томный, чуть насмешливый и одновременно оценивающий, взгляд опытной, уже многое познавшей хищницы.

– Потанцуем, солдатик? – и от нее пахнуло таким женственным теплом, что у него чуть не подкосились ноги. Он танцевал с ней весь вечер и готов был бы драться, если кто-нибудь решился бы ему в этом помешать. Ловя на себе завистливые взгляды, Степан лез из кожи вон, что-то рассказывал, как он считал, очень остроумное, удачно шутил, угощал девушку в буфете на последние деньги шампанским, залихватски курил болгарский «Опал», в общем, вел себя как настоящий офицер, так по крайней мере ему самому казалось.