Фридрих Незнанский - Ночной снайпер

…Леха положил трубку и взглянул на Михайлова.

— Что смотришь? — спросил тот. — Собирайся, сейчас с такими девками тебя сведу, закачаешься. Там ты свою рыжую быстро забудешь… Только уговор дороже денег: в течение ночи пару раз обменяемся. А то опять западешь на первую же, как на Гретхен или Зинку, и еще жениться пообещаешь!

Он хохотнул, и Леха пристально взглянул на него.

— Это Зина тебе сказала?

— Ну а кто еще? — удивился Михайлов. — Что смотришь? И что ты за моду взял, не понимаю? Со шлюхой разок переспал, и сразу ее в загс? Да, она мне рассказала… Ладно, не смотри на меня, как Буш на бен Ладена. Я этих девок специально для тебя отбирал, по каталогу, — он кивнул в сторону компьютера. — Стоят дорого, так фирма платит! Ну что, готов?

Турецкий прилетел рано утром и оттуда прибыл прямо в прокуратуру.

— Какие успехи? — спросил у Геры, удивленно поднявшего голову на вошедшего шефа.

— Оглушительные, а местами так просто блестящие, — пробормотал тот. — А чего так быстро вернулся? На Эйфелеву башню хоть успел слазить? Окрестности оттуда обозрел? Правда, что оттуда Ла-Манш виден? Кстати, дочке своей и жене, не говоря уж о моей девушке, привез обещанные подарки?

— Раздача слонов и оплеух, как и ответы на вопросы, в обеденный перерыв, — сказал Александр Борисович. — Ну давай докладывай!

— А что тут докладывать?

— Обо всем, что произошло.

— Пока ничего нет. Винтовка, кстати, найденная на чердаке после убийства Тамары Артемовой, — та самая, как мы и думали, из которой застрелили ее мужа и прочих партнеров и помощников депутата Кольчугина… Вот, теперь сижу и жду Наталью Коптеву, сестру погибшего в автобусе под Архангельском. — Он взглянул на часы. — Вот-вот должна прийти по вызову, согласно выписанной мной повестке… Хочешь, посиди, вместе ее послушаем.

Турецкий садиться не стал, а заходил, по обыкновению, по кабинету.

— А как ты ее вызвал? — спросил он. — Надеюсь, не повесткой и не по телефону?

— Что я, идиот? За ней наверняка слежка и прослушка. Я к ее мужу на рынке подошел, у него там свой ларек, так и так, говорю, надо бы твоей супруге для ее же пользы нас посетить. Он сначала уперся, мол, не женское это дело, у нее грудной ребенок на руках… А насчет ее погибшего брата, так он ей сразу сказал: пропащий человек и еще тебя утянет за собой. И ни в какую прокуратуру жену не пущу!

— И чем ты его взял? — поинтересовался Турецкий.

— Обещал уладить какие-то его неприятности в налоговой инспекции. Кстати, надо бы тебе туда позвонить, похлопотать. Пусть закроют глаза на клиента, пока мы работаем с его женой. Их телефон тебе дать?

— Потом… — Турецкий снова заходил. — Не могу вспомнить. — Он снова остановился. — Я поручил тебе направить на экспертизу и идентификацию запись разговора твоего катуарского шерифа и неведомого нам Григорьича?

— Нет, не поручал, — покачал головой Гера. — Да и зачем это поручать, если мне самому пора бы об этом догадаться, как твоему верному помощнику?

— Результат есть?

— Откуда… от сырости? Это там, в Парижах, кажется, будто время у нас, в Московии, течет быстрее, а мы только баклуши бьем, пользуясь отсутствием начальства. Я просил экспертов сделать побыстрее, они обещали ускорить, но, мол, это долгое дело… У них в картотеке подобных подозреваемых знаешь сколько?

— А если сразу посмотреть среди тех же бывших сотрудников ФСБ, работа ускорится? — спросил Турецкий.

— Тогда надо новое письмо готовить Константину Дмитриевичу на подпись, — вздохнул Гера. — И весьма дипломатичное. Чтоб не сразу отказали.

— Вот и подготовь. Сегодня же. Ну и где она, твоя Коптева Наталья?

— Она, напоминаю, кормящая мать, — назидательно сказал Гера. — А муж у нее — ревнивое лицо кавказской национальности. — Я ему долго объяснял, что ничего плохого не произойдет, если в его лавке никто не останется, а он сам вместо нее дома с родным дитем посидит. Сошлись на том условии, что я, во-первых, звоню в налоговую инспекцию, а во-вторых, она прежде ребенка накормит, уложит спать и вернется домой до его пробуждения…

Ждать им пришлось недолго. Кто-то осторожно постучал в дверь, и в кабинет вошла краснощекая и круглолицая для столицы девушка с чуть выпуклыми глазами. Впрочем, она вся состояла из выпуклостей и округлостей, на которых всегда не прочь отдохнуть мужской взгляд.

— Здравствуйте… — Она несмело протянула повестку и паспорт. — Я Коптева Наталья Ивановна. — А кто здесь будет Шестаков Герман Николаевич?

— Есть такой, — буркнул Гера, глядя в ее паспорт. — Так, вы знаете, по какому делу я вас вызвал?

— Нет, — она по-детски покачала головой. — Еще не знаю. Насчет брата, наверно?

— Значит, сейчас узнаете! — ободрил ее Гера. — Да, действительно, речь идет об обстоятельствах гибели вашего родного брата… Или вы об этом тоже ничего не знаете?

— Знаю, — всхлипнула она. — Только я никак не могла приехать на похороны! Я ребенка кормлю, а муж меня никуда не отпускает! Он сам все время работает. До ночи. А что хоть случилось?

— А то, что все мы, мужики, стали козлами и эгоистами, — сообщил ей Гера. — Собаки на сене, проще говоря. Сами детей грудью кормить не можем, а жен никуда не пускаем… даже в прокуратуру.

— Гера, остынь! — вполголоса сказал Турецкий, и девушка удивленно взглянула на него. — Закрой фонтан и веди протокол, как положено. Ишь как разговорился при виде красивой женщины… Извините, Наталья Ивановна, если не возражаете, я присоединюсь к вашей беседе и буду сам задавать вопросы. Я — старший следователь по особо важным делам Турецкий Александр Борисович, непосредственный начальник господина Шестакова. Мы ведем с ним одно дело, и у нас к вам есть вопросы, связанные с гибелью вашего брата. — Он протянул девушке копию счета телефонных переговоров. — Узнаете? Здесь зафиксированы звонки вашего брата из Архангельска. Они особенно участились перед его гибелью. О чем он с вами разговаривал?

— Ну, он просил передать своим знакомым разные слова… — осторожно начала она. Гера и Турецкий одновременно переглянулись и напряглись. — А потом снова звонил, и я ему передавала. Что они сказали. А что именно, уже не помню, даже не спрашивайте.

— Вы можете назвать этих людей? — спросил Турецкий. — Кто хоть они?

— Я их не знаю. И брат просил никому не говорить.

— Вот поэтому он мертв! — воскликнул Гера. — Его убили, понимаете? Он связался с нехорошими людьми, и они, в конце концов, его уничтожили.

Турецкий на этот раз промолчал. Сейчас их роли распределились вполне целесообразно: Гера взял на себя роль горячего, эмоционального следователя, а ему досталась роль спокойного резонера. С дамами, с прекрасными свидетельницами, это, пожалуй, лучший вариант. В доброго и злого следователей лучше играть с арестованными и подозреваемыми, чтоб не очень-то упирались, когда их хотят расколоть.