Эдуард Фикер - Операция C-L

Лицо «участкового» налито кровью, глаза лихорадочно блестят, зубы стиснуты в немом оскале.

- Наручники! -приказываю я.

С уголков губ Фалфара стекают струйки слюны.

- Отберите у него обручальное кольцо и сумку.

Я сижу в кресле, со стороны, очевидно, кажется, что человек просто удобно расположился тут, а на самом деле я не в силах встать. В трех шагах от меня - Гуго Фалфар. Два человека крепко держат его. Вид у Фалфара такой, словно он сейчас бросится на меня. В бессмысленном усилии разорвать наручники он раздирает запястье в кровь.

Вокруг мертвая тишина. Никто не двигается. Все поражены этой сценой. Карличек подает мне кольцо и сумку, тщательно осмотрев кольцо с внутренней стороны. Инициалы и дата на кольце подтверждают наши предположения. Фалфар снял кольцо с убитого участкового и надел его себе на палец. Кольцо я откладываю в сторону, сумку открываю. Последним усилием я собрал всю свою волю, и движения мои кажутся уверенными и четкими. Я вынимаю две толстые пачки долларов. Вот это да!

Значит, Фалфар скупал доллары за фальшивую серию «C-L» и, таким образом, потери Национального банка уменьшатся на эту сумму. Но сейчас не время об этом думать. Доллары забирает Лоубал.

В сумке есть еще что-то. Жестяная аптечка, залепленная полоской лейкопластыря. Сбоку торчит медная ручка с зубчатым колесиком вроде того, что мы нашли в квартире Галика. Жестянка на глаз весит около килограмма, а возможно, это мне она кажется такой тяжелой.

У меня в руках мина, в этом нет сомнения. В глазах Фалфара мелькает тень насмешки.

И вдруг Фалфар начинает говорить, вернее, кричит хриплым, неестественным голосом:

- Вы проиграли! Вы, охотник за людьми! Сейчас вы вспомните Шрамека! Спасайтесь кто может!

Вытаращив глаза, он прокричал последние слова и так стремительно бросился на пол, что два крепких парня не смогли его удержать.

Разумеется, никто из нас ни при каких обстоятельствах не может и не должен поддаваться панике. Но кому охота быть разорванным на куски?

Сейчас здесь приказываю я. А это значит, что я должен немедленно что-то предпринять. Но в этот миг из всех присутствующих именно я меньше всего способен действовать. У меня нелепое ощущение, будто все биологические процессы в моем организме постепенно замирают и жизнь во мне еле теплится.

Я обязан собрать всю свою волю. Как в тумане, припоминаю, что окна квартиры Фалфара выходят в обширный сад, там есть стена, а за ней большой незастроенный пустырь. И с нечеловеческим усилием я отдаю приказ:

- Открыть окно!

Окно открывает тот из сотрудников, на которого я случайно бросаю взгляд.

- Взять жестянку, - приказываю я одному из телохранителей Фалфара, - и выбросить через окно в сад, как можно дальше.

И он, еще не пришедший в себя от всей сцены, произносит четко:

- Есть!

Не колеблясь он хватает у меня из рук жестянку и мгновенно оказывается у окна. Да еще отбегает на шаг, стараясь получше размахнуться. Мне кажется, что все происходит чудовищно медленно, как при замедленной съемке. Я судорожно сжимаю ручки кресла, стараясь сохранить спокойствие. Мои нервы взвинчены до предела.

- Всем отойти! - кричит наш метатель мин.

Жестянка, брошенная сильной рукой, стремительно летит вниз. Луч солнца над горизонтом на мгновение освещает ее, и она тускло вспыхивает. Никто не двигается, все застыли в оцепенении. Проходит минута, другая… Но взрыва нет.

Все выше поднимается веселое, слепящее солнце, возвещая приход спокойного теплого дня после мрачной тягостной ночи. Плывущие облака собираются в большие золотисто-белые громады и словно останавливаются на месте.

Но мысли мои уже начинают путаться, я вот-вот потеряю сознание. Я нахожу взглядом Лоубала и говорю каким-то чужим, незнакомым голосом:

- Арестовать! Строгая изоляция! И ждать дальнейших указаний. А пока примите команду.

Голова моя падает, глаза закрываются.

Будет все-таки взрыв? Наверное, нет. Впрочем, там, на пустыре, он не принесет серьезного вреда.

Но взрыва так и не последовало. Как мне потом сказали, больше всех удивился этому сам Фалфар.

Через два дня я уже полностью прихожу в себя.

Наверняка теперь до самой смерти я не прикоснусь к таблеткам.

- Привести арестованного!

Вид у Фалфара спокойный; взгляд циничный, презрительный. Физиономия человека, о котором никак не скажешь, что на его совести десяток убийств…

Он непринужденно признается в том, что письмо написано им, а также не пытается скрыть свой замысел покончить со мной.

И сразу начинает рассказывать:

- Да, я пригласил к себе на квартиру участкового. Предлог был довольно простой. Любой мог бы придумать сколько угодно предлогов. Искренне сожалею, что он пал жертвой моих планов. Впрочем, оправдание этому найдете в моем письме. Там об этом говорится довольно убедительно. Признаюсь вам во всем только потому, что вы и так все докажете. Просто берегу ваши усилия.

Что, он и впрямь сумасшедший или просто играет роль?

У Фалфара была при себе немалая сумма в долларах. В форме участкового он мог преспокойно остановить любую машину и заставить шофера преследовать несуществующего преступника. А потом дорогой просто выкинуть шофера и скрыться на его же машине. Фалфар рассчитывал, что форма ему поможет.

А сейчас он только пожимает плечами и говорит:

- Моя собственная машина оказалась на подозрении. По-этому я оставил ее на мойке и, признаться, от всей души забавлялся, видя, как вы усердно ее разыскиваете. Вы искали меня, а я был рядом с вами. Согласитесь же, мой план был просто великолепен. Жаль, что я не сумел его выполнить до конца. Законы диктует сила, а на сей раз вы оказались сильнее. Ну что такого особенного я совершил? Отправил на тот свет несколько человек. Да ведь до последнего мгновения никто из них не знал, что #769; его ожидает, поэтому они, естественно, не боялись смерти и никто из них и не мучился.

- Оправдывая себя подобным образом, - говорю я, - вы только усугубляете вину.

Он вновь пожимает плечами.

- Да, я убивал не в состоянии аффекта, но, по-моему, мы с вами расходимся в вопросе о ценности человеческой жизни.

Мне все чаше приходило в голову, что Фалфар симулирует безумие и делает это весьма тонко.

- Все зависит от работы мозга - продолжает он (пожалуй, правильнее дать ему выговориться, пусть он запутается в собственных сетях). - Я наверняка не стоял бы тут перед вами, не подведи меня мой мозг в последние дни. Всему виной слишком большое напряжение и бессмысленный страх.

- А вы боялись?

- Да, боялся, - снисходительно соглашается Фалфар. - Страх бывает присущ даже людям исключительно мужественным или гениальным. Мозг, подгоняемый страхом, работает с удвоенной силой.