Александра Маринина - Седьмая жертва

Опять прокол… Сколько же можно? Ей захотелось плакать от досады.

Сказывалась бессонная ночь, да и ноги болели нестерпимо. А может быть, она все-таки не ошиблась?

– Подождите, Константин Михайлович, помните, как мы рассуждали насчет Шувалова? Наркоманов убивал он сам, а для других убийств нанял человека, который писал записки своим почерком и оставлял свои отпечатки на фигурках.

А вдруг Шутник именно так и сделал? Может, он и не нанимал никого, он сам все делает: сам убивает, но оставляет на месте преступления записки, выполненные чужой рукой, и фигурки с заранее полученными чужими отпечатками?

Тогда ему никакие экспертизы не страшны.

Следователь неодобрительно покачал головой и укоризненно посмотрел на Настю.

– Слушай, Каменская, а ты не перемудрила? Уж очень у тебя сложное построение получается, а дыр в нем больше, чем связок. Кстати, вот насчет грехов ты мне так и не объяснила.

– Насчет грехов все просто, – вяло сказала Настя. На нее вдруг навалилась такая усталость, что даже говорить было трудно. – Если я посмотрю фильм и увижу на коробке иллюстрацию из Босха, то я не смогу не обратить внимания на перечень семи смертных грехов. Если я глупее, чем Шутнику хочется, то я начну искать эти грехи у каждой из уже состоявшихся жертв и буду думать, что последующие убийства тоже будут связаны с грехами. Начну вычислять предполагаемых потерпевших и пойду по ложному пути, на котором я Шутника уже точно не поймаю. Если же я умнее и соответствую его требованиям, то соображу, что дело не в грехах. Он специально убивает мальчика с болезнью Дауна, чтобы показать мне, что грехи к его жертвам отношения не имеют. Он все время подбрасывает мне ложные приманки и смотрит, попалась я на них или нет. А я каждый раз попадалась. У меня такое впечатление, что Шутник мне устраивает перманентный экзамен. Константин Михайлович, можно, я домой поеду? У меня сил больше нет.

– Потерпишь, – ответил Ольшанский, как обычно не стараясь быть излишне вежливым. – Где Коротков?

– На работе, наверное. Он всегда по субботам на работе сидит. И по воскресеньям тоже.

– У-гм, – промычал он, глядя куда-то в пространство, – ладно, Каменская, подведем итоги. Говоришь, Шутник одержим идеей своевременной смерти?

– Мне так кажется, – осторожно ответила Настя.

Она уже вообще боялась настаивать на чем бы то ни было, потому что все время выходило, что она ошибается.

– Говоришь, он теперь намылился на семью Терехиных?

– Мне так кажется, – повторила она. – Но, может быть, я ошибаюсь. Может быть, есть еще какие-то инвалиды, которых я знаю, но пока не вспомнила.

– Сосед, говоришь, у Татьяны Образцовой подозрительный?

– Мне так показалось.

– Ох, мать честная, до чего ты осторожно выражаешься, Каменская!

Расслабься, ты не на допросе.

– Но все-таки в кабинете у следователя, – слабо улыбнулась Настя.

– Вот коль я следователь, тогда пусть твой дружок Коротков и получит от меня поручение и обеспечит его быстрейшее выполнение.

Поручение, которое следователь Ольшанский дал уголовному розыску, было сформулировано предельно ясно.

1. Обеспечить круглосуточную охрану семьи Терехиных: Ирины и Натальи, проживающих по адресу… Ольги и Павла, находящихся в больнице по адресу…

2. Подполковнику Каменской представить исчерпывающий перечень лиц, которых она знает лично и которые имеют физические недостатки или тяжкие соматические заболевания, влекущие стойкую утрату трудоспособности.

3. Собрать информацию о жильце кв… в доме номер… по улице… Выяснить паспортные данные, род занятий, источники дохода, проверить на причастность к убийствам гр. гр. Старостенко, Лукина, Казаряна, Фирсовой…

4. Отработать средства массовой информации на предмет участников дискуссий по проблемам: захоронений, государственной поддержки инвалидов и престарелых, суицидов, эвтаназии.

Она не была здесь два года, даже чуть больше, с тех самых пор, как закончилась история с похищением Наташи Терехиной. И дело было вовсе не в том, что Настя забыла об удивительной семье и поистине удивительных людях – Ирине Терехиной, ее сестре Наташе, Наташином женихе Мироне. Она помнила и часто думала о них, но съездить все времени не было, а о том, как они живут, Настя регулярно узнавала от Стасова. Именно в этом доме Владислав когда-то жил вместе с первой женой Ритой, которая проживает здесь и по сей день, а поскольку Стасов постоянно общается с дочерью, то непременно заглядывает к Терехиным каждый раз, когда бывает в Сокольниках. Дела у них шли неплохо, Наташа оказалась действительно очень способной девушкой и училась заочно в престижном техническом вузе, Ирина по-прежнему работала не покладая рук, хотя с появлением в их жизни Мирона с деньгами стало несравнимо легче.

Просто Ира Терехина была так устроена, что не работать не могла, как бы плохо себя ни чувствовала. Сумму, необходимую для лечения младшего мальчика, Павлика, за границей, они пока не собрали, но надежды не теряли. Собственно, надежда и вера в будущее – это и был тот стержень, на котором держалась вся семья. Стасов уверял, что Наташа Терехина стала еще красивее, и даже тот факт, что она прикована к инвалидной коляске, этой красоты не омрачает, Мирон любит ее без памяти, и поскольку Наташе совсем недавно исполнилось восемнадцать, они вот-вот зарегистрируют брак, буквально со дня на день.

Настя поехала к ним прямо из прокуратуры, хотя, когда сидела в кабинете у Ольшанского, ей казалось, что она способна только добраться до дома, упасть и уснуть. В тот момент, когда она поняла, что не ей самой уготована участь стать седьмой жертвой Шутника, напряжение, державшее ее в тонусе, отступило, и она чувствовала себя как надувная игрушка, из которой быстро выходит воздух. Однако, едва выйдя из здания на Кузнецком мосту, она решила, что поедет в Сокольники к Терехиным. «Опять придется брать такси, – с досадой подумала Настя, – на своих двоих не дошлепаю. Одно разорение с этой работой!

Впрочем, я не права, как всегда. Работа тут ни при чем, это все из-за моей глупости. Нечего было наряжаться и туфли надевать, ушла бы из дома как обычно, в кроссовках и в джинсах, сейчас была бы как человек».

Дверь ей открыл Мирон и радостно заулыбался.

– Анастасия Павловна! Какими судьбами! – шепотом прокричал он, схватив Настю за руки и буквально втягивая ее в квартиру.

– А почему шепотом? Горло болит? – поинтересовалась Настя.

– Натка спит.

– Понятно. – Настя тоже понизила голос. – А Ирина где?

– На работе, где ж ей быть.

– Это хорошо, что нас никто не слышит. Мирон, нам надо поговорить.

– Пойдемте в большую комнату, там удобно, и Натка не услышит, если вдруг проснется, – с готовностью отозвался молодой человек.