Иен Рэнкин. - Перекличка мертвых

— Честно говоря, даже напротив.

Шивон смотрела то на отца, то на мать, но оба вдруг заинтересовались вином, стоящим перед ними, а когда она перевела взгляд на Сантал, то увидела, что молодая женщина наводит на нее камеру.

— Для семейного альбома, — пояснила Сантал. — Пришлю вам фото по электронной почте.

— Спасибо, — холодно поблагодарила Шивон. — У вас необычное имя, верно. Сантал?

— Так называется вид дерева, — ответила за нее Ив Кларк.

— По крайней мере, оно легкое в написании: не приходится диктовать по буквам, — добавила Сантал.

Тедди Кларк рассмеялся:

— Я рассказал Сантал, что с написанием твоего имени всегда возникают проблемы.

— И какие еще семейные тайны вы успели разгласить? — раздраженно поинтересовалась Шивон. — К чему еще мне следует быть готовой?

— А она вспыльчивая, верно? — обратилась Сантал к матери Шивон.

— Понимаете, — замялась Ив Кларк, — мы ведь не хотели, чтобы она стала…

— Мама, ради бога! — вспылила Шивон.

Но вспышку гнева погасили непонятные звуки, вдруг донесшиеся со стороны изгороди. Обернувшись, Шивон увидела охранников, спешащих к тому месту, откуда слышался шум. По ту сторону загородки, вытянув руки в форме нацистского приветствия, стояли несколько подростков. Они были в черных фуфайках с капюшонами и требовали от охранников выставить отсюда «всю эту хиппующую нечисть».

— Революция начинается здесь! — заорал один. — Не прячьтесь за изгородью, подонки!

— Сколько патетики, — свистящим шепотом произнесла мать Шивон.

Но патетикой дело не ограничилось, и в сумеречном небе мелькнули какие-то летящие в их сторону предметы.

— Ложитесь! — закричала Шивон, заталкивая мать в палатку, не будучи при этом уверенной, что парусина послужит хорошей защитой от града камней и бутылок.

Отец шагнул было к загородке, но она оттащила его назад. Сантал, стоя на месте, направила камеру туда, откуда слышались крики.

— Да вы же просто орда туристов! — надрывался какой-то местный горлопан. — Валите отсюда прочь! Пусть рикши, которые притащили вас сюда, везут вас домой!

Хриплый смех, хамские шутки и угрожающие жесты. Шивон увидела своего недавнего знакомого: держа в руках рацию, он просил прислать подкрепление. Инцидент мог сам собой исчерпаться, а мог и перерасти в полномасштабную войну. Обернувшись, охранник заметил подошедшую Шивон.

— Не волнуйтесь, — успокоил он. — Вы ведь наверняка застраховали…

Ей потребовалось меньше секунды, чтобы понять, что он имеет в виду.

— Моя машина! — ахнула она, бросилась к выходу и, оттолкнув локтями еще двух охранников, пытавшихся ее задержать, выскочила на дорогу.

На капоте были вмятины, заднее стекло разбито, на дверце краской из баллончика выведены три буквы — МДН.

Молодежное движение Ниддри.

А они стояли рядом и в открытую смеялись над ней. Один вытащил мобильник и готовился сделать снимок.

— Давай, фотографируй как можно больше, — подбодрила она. — Тебя же легче будет найти.

— Проклятые копяры! — рявкнул тот, что стоял в центре и был среди них самым высоким.

Вожак.

— Копяры свое дело знают, — ответила она. — Десять минут в участке в Крейгмилларе, и я узнаю о тебе больше, чем известно твоей мамаше.

Парень лишь презрительно засопел. Открыта была лишь треть его лица, но Шивон хорошо запомнила то, что видела. К парковке подъехала какая-то машина, в которой сидели трое. Одного из них, сидевшего сзади, Шивон узнала: глава местного муниципального совета.

— А ну прочь отсюда! — гаркнул он, выбираясь из машины и размахивая руками, словно загоняя овец.

Хотя вожак сделал вид, что ничуть не напуган криками чиновника, однако он не мог не заметить смятения в рядах своих приспешников. Полдюжины охранников во главе с бородачом вышли из-за ограждения. Послышался приближающийся звук полицейских сирен.

— Пошел прочь, мерзавец, а то не поздоровится! — не унимался чиновник.

— Устроили тут сборище лесбиянок и педиков! — заорал в ответ вожак. — А кто платит за это, а?

— Да уж, наверно, не ты, сопляк, — парировал глава совета.

Оба его спутника вылезли из машины и стояли рядом с ним. Это были здоровенные парни, которые, похоже, никогда не пасовали в рукопашной.

Вожак, демонстративно харкнув себе под ноги, повернулся и пошел прочь.

— Благодарю за помощь, — обратилась Шивон к муниципальному чиновнику и протянула ему руку.

— Пустяки, — ответил он с таким видом, будто уже выбросил из головы все произошедшее, в том числе и Шивон. Он пожал руку бородачу охраннику, с которым, по всей вероятности, был хорошо знаком.

— В остальном все спокойно? — спросил чиновник.

Охранник в ответ лишь усмехнулся.

— Чем можем помочь, мистер Тенч? — поинтересовался он.

Муниципальный советник Тенч бросил взгляд кругом:

— Считайте, что я просто проезжал мимо и заглянул на минутку. Делайте так, чтобы все эти милые люди знали, что местная администрация всецело на их стороне в борьбе с бедностью и несправедливостью, царящими в мире. — У него уже появились слушатели: порядка пятидесяти обитателей лагеря стояли по ту сторону загородки. — Нам известно, что с проявлениями и того и другого все еще можно столкнуться в этой части Эдинбурга, — с горячностью продолжал он, — но это не означает, что у нас нет времени на то, чтобы помочь тем, кому живется хуже, чем нам. Уверен, у всех собравшихся здесь большие, добрые сердца. — Он заметил, что Шивон внимательно осматривает повреждения своей машины. — В нашей среде, к сожалению, встречаются люди с дикими инстинктами, а где, скажите, их нет? — Тенч с широкой улыбкой раскинул руки.

Кроме Ребуса, в отделе уголовной полиции не было никого. Ему потребовалось не более получаса, чтобы разыскать все, относящееся к расследованию этого убийства: четыре коробки с папками, дискеты и один компакт-диск. Последние он оставил там, где они и лежали, на полках в хранилище, и разложил перед собой несколько бумаг, вынутых из папок. Они заняли полдюжины свободных столов. Чтобы все поместилось, пепельницы и компьютерные клавиатуры пришлось сдвинуть к краям. Передвигаясь по комнате, он словно шел от одного этапа расследования к другому: опросы, начавшиеся после осмотра места преступления; характеристика убитого и дальнейшие опросы; личное дело, полученное из тюрьмы; связи с Кафферти; протокол вскрытия и результаты токсикологического анализа… Несколько раз звонил телефон, но Ребус не снимал трубку. Старшим инспектором был не он, а Дерек Старр, и сейчас этот недоносок тусовался где-то в городе, ведь была пятница, поздний вечер. Привычки Старра были хорошо известны Ребусу хотя бы потому, что каждый божий понедельник, придя на службу, тот первым делом рассказывал Ребусу о своих уикэндовских приключениях.