Александра Маринина - Убийца поневоле

Когда Ирина осталась без обещанной поддержки, она была уже на седьмом месяце, и избавляться от беременности было поздно. Ребенка она не хотела, рожать собиралась только для того, чтобы удержать при себе того самого мужчину, который казался ей сказочной жар-птицей. У него было все, что нужно Ирине, и она на эту карту поставила даже больше, чем могла себе позволить. Отказалась от всех других мужчин, категорически порвав с ними. Обменяла квартиру, ибо о ее похождениях в доме знали слишком хорошо, и в этот обмен вгрохала все свои сбережения и драгоценности, чтобы квартира была не только в центре (и ему было бы удобнее ездить на работу), но и с улучшенной планировкой, двухэтажная. Дело было за малым: он должен был оформить развод, после чего должна была начаться новая жизнь, полная любви, удовольствий, путешествий и прочих радостей.

К сожалению, в этот самый момент объект Ирининых притязаний собрался уезжать за рубеж, натурально, вместе с законной супругой, которая, как ни странно, тоже оказалась беременной, причем, в отличие от Ирины, уже не в первый раз. Вопрос о том, в чью пользу принять решение, мучил ее любовника ровно две с половиной минуты, после чего она осталась в одиночестве, но с прекрасной квартирой и довольно большим животом, без образования и профессии, без надежного источника доходов, зато с радужной перспективой пеленок, бессонных ночей, детских болезней и безденежья.

Вот тут-то она и подумала о смешном нелепом Артемчике, так трогательно любившем ее с незапамятных времен. Иногда, еще с тех пор, как ему было девятнадцать, а ей двадцать семь, она жаловала ему свое любвеобильное тело в виде объедков с барского стола, но Резников был и за это благодарен. Теперь его даже не пришлось уговаривать, он все понял с полуслова.

– Конечно, Ира, мы поженимся и ребенок будет считаться моим. Я постараюсь создать ему хорошие условия. И тебе, разумеется.

С тех пор прошло четырнадцать лет. И ни разу Ирина не пожалела о сделанном ею шаге. Теперь, когда ей сорок пять и ее четырнадцатилетний сын учится в закрытом колледже в Англии, а муж ворочает огромными деньгами, она с благодарностью думает о том мужчине, который ее бросил. С ним было бы все то же самое с точки зрения благосостояния, но с одним маленьким исключением: он не любил бы ее так преданно и нежно, как Артемчик. И Ирина отвечала мужу почти полной взаимностью, трогательно ухаживала за ним, когда он плохо себя чувствовал, доставала все мыслимые и немыслимые лекарства, возила его к профессорам-светилам, носила ему завтраки в постель и меняла лед в резиновых пузырях…

– Как ты, лапусечка? – ласково спросила она мужа.

– Ничего, – хмуро пробурчал Артем.

– Тебе что-нибудь принести?

– Не надо, я сам встану. Сейчас Костыль с Игорем придут, потом Сурик подъедет.

– Что-нибудь случилось? – встревоженно спросила Ирина. Она была полностью в курсе криминальных дел мужа. – С чего это они притащатся на ночь глядя?

– Костыль девку упустил, – морщась от боли, процедил Резников. – Недоносок хренов. Она, видно, та еще штучка, три недели ангелом прикидывалась, а они сопли распустили, бдительность потеряли, и вот, пожалуйста. Ладно, сейчас разберемся.

Когда явились гости, Ирина проворно накрыла на стол. В доме было железное правило: холодильник должен быть полон, для любого пришедшего накрывается стол.

– Ну, рассказывай, как же ты так лопухнулся, – спокойно потребовал Артем. – Недосмотрел? Или она тебя засекла?

– Я все делал по правилам, – огрызнулся Костыря. – Близко не подходил, у меня рожа приметная. Как только она куда-нибудь входила, тут же контролировал возможность выхода через другую дверь.

Тут Виктор слегка приврал. Про вторую дверь он, конечно, забывал, но в данном конкретном случае служебный вход действительно находился прямо перед глазами, и он мог бы поклясться, что синеглазка с белобрысым через нее не выходили.

– Так как же получилось, что она оторвалась?

– Не знаю, – пожал плечами Костыря. – Я проверил все здание, других выходов из магазина нет.

И здесь он соврал, но и эта ложь казалась ему вполне безобидной. Какая, в конце концов, разница, как именно улизнула девчонка. Может, там есть еще десять запасных выходов, сейчас-то это уже ничего не изменит. Но, солгав, он по крайней мере оградит себя хотя бы от части упреков и издевательств.

– Она растаяла, как утренний туман над Араратом, – насмешливо протянул Сурик, взмахнув своими необыкновенными ресницами.

– Закрой рот, а то зубы замерзнут, – грубо оборвал его Костыря.

– Мальчики, кому курицу полить чесночным соусом – поднимите руки, – шутливо встряла Ирина, стараясь сгладить грубость Виктора. Она очень не любила конфликтов в своем доме.

– Мне, – тут же отозвался Сурик.

– И мне, – поднял руку Игорь.

– Мне не нужно, – сказал Артем, прижимая локтем к боку пузырь со льдом.

– А ты, Костыльчик? – ласково окликнула Виктора Ирина. – Тебе курицу соусом полить?

– Ни в коем случае, Ирина Всеволодовна, – опять подал голос Сурик. – Чеснок ослабляет обоняние, а Костыль сегодня так опростоволосился, что рисковать обонянием он, как охотничья собака, не может.

– Заткни фонтан, а то все мысли из башки выльются, – мрачно пообещал Костыря, – их там у тебя и так не густо.

– Все, прекратили гоношиться, – сердито произнес Артем. – Костыль, что еще можешь рассказать?

Виктор открыл было рот, чтобы рассказать про подслушанный им разговор про какого-то шефа, но вовремя осекся. Девочка исчезла не одна, а вместе с белобрысым. Может быть, вообще все дело в нем, а не в ней. Может быть, он – главный. Но фокус в том, что первую установку на белобрысого Александра Каменского делал именно он, Виктор Костыря. И ему же было поручено повнимательней посмотреть за ним в последующие дни. И это именно он, Костыль, детально изложил результаты своих наблюдений за Александром и твердо настаивал на том, что Каменский – не та фигура, которая их интересует. В его поведении и в его связях нет ничего подозрительного. Тогда Артем положился на его слова, на его мнение, и все внимание в дальнейшем было сосредоточено на синеглазке и на людях, с которыми она вступала в контакт. А теперь очень похоже, что Виктор Костыря ошибся и дело, вполне вероятно, все-таки в белобрысом. Ой, что будет, если окажется, что это и в самом деле так! Артем не только будет орать и поливать грязью, это-то черт с ним, а может лишить очередной пайки, разделив долю Виктора между остальными. В наказание за ротозейство и самоуверенность.

Стало быть, лучше смолчать о том, что девочка была с Каменским. А коль так, то и о разговоре у киоска нужно молчать. Не сама же с собой вслух разговаривала прелестная синеглазка?