Анатолий Безуглов - Мафия

— Племянник говорил, что вы работаете в прокуратуре в Южноморске?

— Ветеран, можно сказать.

— А что это за птица, Чикуров? — спросил вдруг родственник жениха. — Неужели еще есть такие следователи?

— Простите, что вы имеете в виду? — осторожно прощупал собеседника Шмелев.

— Вы, вы не читали сегодня статью Мелковского? — удивился дядя Аскольда. — «Произвол» называется.

— Нет. А что?

— Ну и дали прикурить этому горе-пинкертону! — т торжествовал родственник жениха. — Вашему облпрокурору тоже досталось на орехи…

— Прямо страшно делается, когда в руках таких людей власть! — присоединилась к разговору дородная дама, увешанная драгоценностями. — Представляете, решили расправиться с начальником ОБХСС вашего города, человеком, который самоотверженно боролся с коррупцией, жуликами и проходимцами! И за это его бросили за решетку, да еще требовали, чтобы он оклеветал начальство. — Она аппетитно надкусила бутерброд с черной икрой.

— Как в бериевские времена! — заметил другой гость, старичок с набором орденских колодок на груди.

Николай Павлович сидел ни жив ни мертв. Выручило его то, что снова предложили выпить за молодых. Гости шумно расселись на свои места. Шмелев шепнул Светлане, что почувствовал себя неважно, и незаметно покинул ресторан.

Прежде чем поехать домой, он долго бродил по центральным московским улицам, пока не наткнулся на стенд с вывешенными газетами. В одной из них он и увидел статью Мелковского. Шмелев жадно прочел ее от начала до конца. И облегченно вздохнул.

Его имя не было упомянуто ни разу.

Тот день начинался обычно. Я пришел на службу, мой секретарь Оля принесла почту и газеты. Не успел я их разобрать, как раздался телефонный звонок. Неизвестный мужчина грубо прокричал:

— Ну что, получил? И до тебя добрались!.. Позвонивший бросил трубку.

Мне и раньше приходилось выслушивать подобные слова от анонимных «Доброжелателей» — служба такая. Многие свое несогласие и злобу против закона переносят на нашего брата, работников правоохранительных органов. Поэтому поначалу не придал звонку никакого значения. Но сразу же позвонила жена.

— Захар, неужели ты это так оставишь? — взволнованно спросила Галина.

— О чем ты? — не понял я.

— Господи, неужели еще не читал? — Она назвала газету. — Прочитаешь, позвони…

Когда я принялся читать статью Мелковского «Произвол», глаза полезли на лоб: что ни абзац, то целенаправленный выпад против Чикурова и меня. Журналист не церемонился — перевирал факты, как ему было угодно. Даже нашу беседу с ним извратил до того, что я еле сдержался, дабы не позвонить тут же главному редактору газеты и потребовать встречи с автором пасквиля.

Иначе его опус назвать было нельзя.

В то утро мой телефон, обычно звонивший непрестанно, молчал. Словно его отключили. Где-то через час позвонили два самых близких друга, чтобы выразить свое возмущение статьей. Из официальных лиц никто меня не беспокоил. Смелости набрался лишь генерал Рунов.

— Ну и щелкопер этот Мелковский! — с трудом совладав с одышкой, сказал начальник УВД области. — Представляешь, сидел у меня полтора часа, но даже не удосужился вставить словечко из нашей беседы.

— Интересно, почему?

— Да потому что это шло бы вразрез тому, что он накропал! Словом, Захар Петрович, мое мнение таково: статья необъективная. Хуже того, все перевернуто с ног на голову.

Не успели мы закончить, как зашел Чикуров. По его виду сразу было понятно — в курсе.

— Расстаемся, Захар Петрович? — неожиданно произнес Игорь Андреевич. — Начальство срочно отзывает.

— Когда вернетесь? Ведь только по-настоящему зацепились…

— Из-за этого и шарахнули по нам, — горько усмехнулся Чикуров. — Но это лишь артподготовка. Настоящая атака впереди.

— Вы думаете?

— Игра, по-моему, очень серьезная. — Он помолчал и добавил: — Слишком серьезная. Мелковский, в сущности, пешка, но за ним мощные силы… Так что когда увидимся, сказать трудно.

У него был через два часа самолет, и мы попрощались. Тепло, как товарищи по несчастью…

…Однако встретились мы довольно скоро. Через три дня меня вызвали в Москву на коллегию Прокуратуры РСФСР.

Я пришел в здание на Кузнецком мосту в ясный осенний день. Нас с Чикуровым изрядно помариновали, прежде чем пригласить на ковер. Коллегию проводил заместитель прокурора республики Шаламов. Мы с Игорем Андреевичем сели рядышком. Большинство присутствующих я хорошо знал. На нас они старались не смотреть. Лишь один член коллегии, старейший работник прокуратуры Шеремет, приветливо кивнул мне своей крупной седой головой.

— Итак, товарищи, перейдем к следующему вопросу, — бесстрастным голосом провозгласил Шаламов. — Думаю, нет надобности знакомить вас с содержанием статьи Рэма Мелковского «Произвол». — Он оглядел зал.

С места раздалось: «Нет, всё ясно», «Читали»… Подождав, пока смолкнут реплики, председательствующий сказал:

— Ну, тогда перейдем к существу. Предоставим слово помощнику прокурора республики Юрию Дмитриевичу Зубкову. Работник он опытный, дело изучил досконально. Прошу, Юрий Дмитриевич, доложите.

Зубкова я почти не знал. В центральном аппарате прокуратуры республики он был человек новый. Сравнительно молодой — лет сорок. В петлицах — три звезды старшего советника юстиции.

— Да, дело я проштудировал самым тщательным образом, — поднялся со своего места Зубков. — Что можно сказать? Газета права. К сожалению. Почему я говорю «к сожалению»? Потому что факты, изложенные в статье, должны были вскрыть и пресечь мы, а не пресса… Взять арест Киреева. Здесь прокурор области, мягко говоря, поторопился. А поведение Чикурова? Для чего его посылали в Южноморск?

— Посылали разобраться, а он… — бросил недовольную реплику Шаламов.

— На девиц молодых потянуло, — подсказал один из членов коллегии. — Красовался на пляже среди бела дня голый да еще с вином…

— В бутылке был яблочный сок! — не сдержавшись, крикнул Игорь Андреевич.

— На фотографии — «Цинандали». — Председательствующий продемонстрировал всем уже известные фотографии.

Я их видел впервые и удивился, как это Чикуров позволил снимать себя в таком виде. Он же, вскочив с места, взорвался:

— Это провокация! Чистейшей воды!

Я испугался за него — не наломал бы в запальчивости дров — и незаметно дернул за пиджак. Чикуров опустился на стул, покрывшись красными пятнами.

— Допустим, — строго продолжал Шаламов. — Тогда объясните членам коллегии, этично ли рисовать незнакомую девушку в таком виде? — Он поднял над собой переснятый рисунок следователя. — Причем чужую невесту.

— Ну, во-первых, Рембрандт… — начал было Чикуров, но председательствующий перебил его: