Анатолий Безуглов - Мафия

Ольга Арчиловна остановилась посреди зала, раздумывая, что делать. Прежде всего ее волновал вопрос, где можно узнать, когда будет ближайший самолет до Палермо и в каком окошке закомпостировать билет. Указатели на английском и итальянском языках, одинаково ей недоступных. Дагурова обратилась к даме средних лет и попыталась объясниться с ней жестами: расправила руки наподобие крыльев и приговаривала: «Палермо, Палермо»… Иностранка некоторое время смотрела на нее непонимающе, потом, улыбнувшись, закивала: «А, Палермо!»

Она подвела Ольгу Арчиловну к какой-то стойке, раскрыла буклет, ткнула пальцем в карту острова Сицилия с городом Палермо и стала что-то лопотать по-французски.

— Спасибо, спасибо, — грустно кивала Дагурова. — Но я не понимаю.

Француженка и сама почувствовала тщетность своих усилий.

— Простите, вы из России? — услышала рядом с собой Ольга Арчиловна.

Возле них остановился высокий худощавый мужчина лет пятидесяти.

— Да-да! — обрадовалась следователь чистому русскому языку. — Мне вас просто сам бог послал. Понимаете, первый раз за границей…

— И я…

— А откуда сами?

— Из Харькова.

— Вот и хорошо, — заулыбалась Дагурова. — Вместе все-таки легче.

— Вместе?.. — повторил соотечественник, как-то странно глянув на нее. — Тоже в Штаты?

— Нет, — ответила Дагурова, смутно догадываясь, кто перед ней. — А вы, выходит, в Америку… И надолго?

— Навсегда.

Точно — это был эмигрант.

До чего же сильны в нас заскорузлые стереотипы. Первый импульс Дагуровой был отойти прочь. Однако разум тут же запротестовал. Ну решил человек поселиться в другой стране. Что в этом плохого?

— Какие у вас проблемы? — заметил замешательство Ольги Арчиловны, ушел от обсуждения этой темы мужчина.

Она пояснила, что в Риме транзитом и хотела бы зарегистрировать билет на ближайший рейс в Палермо…

— Постойте тут, — сказал будущий американец и удалился.

Вернулся он очень скоро и подробнейшим образом проинформировал бывшую соотечественницу: она могла улететь на Сицилию в одиннадцать по-местному, а для этого нужно в такой-то час подойти к такой-то стойке…

— К сожалению, — закончил он, — не могу вам больше уделить времени — у меня скоро самолет на Нью-Йорк. Счастливого пути!

— До свидания, — только и ответила Дагурова.

Она долго смотрела ему вслед. В душе остались неловкость и стыд. Человек проявил исключительное внимание, а у нее даже не нашлось несколько теплых слов поговорить, расспросить, о семье, о том, что он оставил на Родине. Ведь Дагурова оказалась последней, кто напомнил о ней перед дорогой в неизвестность…

Тут Ольга Арчиловна по-настоящему ощутила, что она за границей одна-одинешенька. Вынула записную книжку и нашла телефон советского посольства. Однако подумала: стоит ли беспокоить его сотрудников среди ночи? Речь идет о каких-то четырех-пяти часах. И потом, пока за ней пришлют машину, пока устроят на ночлег, тут же снова отправляться в аэропорт. И решила: овчинка выделки не стоит. Как-нибудь перекантуется.

В здании аэровокзала находиться не хотелось. Быть в Риме и не подышать его воздухом, не взглянуть на Вечный город!..

Она вышла на привокзальную площадь. Стояла теплынь. Черная южная ночь была подсвечена мириадами электрических огней. Они выплеснулись далеко-далеко. Вокруг было несметное количество автомобилей. Удивляло, как они умещались на стоянке и шоссе.

Дагурова решила немного прогуляться. Неподалеку шла какая-то стройка. Справа возвышалось нечто наподобие подвесной дороги. Из разговора двух иностранцев (тоже, видимо, транзитников), говорящих по-английски, Ольга Арчиловна разобрала слово «метро». Затем она увидела памятник. Знакомый профиль, могучий величественный лоб…

«Господи! — вдруг ударило ей в голову. — Так это же и есть Леонардо да Винчи!»…

Великий творец безмолвно взирал на создание рук человеческих, грустя, наверное, о том, что слишком много вокруг бетона, стекла, асфальта и железа. А может, наоборот, гордился — он сам был из тех, кто предрекал и двигал прогресс.

Дагурова не заметила, как отошла от аэровокзала метров на триста. Вдоль дороги возвышались пальмы. Вдруг она испугалась. Ведь не где-нибудь, а в Италии. После нескончаемых сериалов «Спрута» и других фильмов про мафию Дагуровой померещилось, что за пышными кустами таятся лихие молодчики с автоматами. Ольга Арчиловна поспешно повернула назад.

В тихом просторном зале она снова почувствовала себя в безопасности. Наваливалась усталость, в глаза словно сыпанули песка — так захотелось спать. Внимание привлекла длинная лавка у стены, сидение и спинка которой были выполнены из толстой проволоки, покрытой белым пластиком. Лавка была малоудобна для сна. Мешали подлокотники, как у сидений в наших кинотеатрах. Но другого ничего не было. Не думая, прилично это или нет, Ольга Арчиловна присела и тут же заснула, на всякий случай приготовив деньги: вдруг запросят плату.

Но платы никакой и никто не потребовал. Как и в туалете, где поутру Дагурова приводила себя в порядок. В туалете была идеальная чистота, полотенце исключительной свежести. Ольга Арчиловна вспомнила о своей стране, где вовсю плодились платные кооперативные туалеты. А тут, поди ж ты, у жадных капиталистов, как ей и всем нам вдалбливали всю жизнь, даже прыщ не вскочит бесплатно, и лиры не взяли.

Мысленно благодаря ночного доброхота (небось все еще летел в столицу Соединенных Штатов), Ольга Арчиловна без сучка и задоринки устроилась на самолет в Палермо. Полета, как говорится, и не почувствовала. Взлетели, а минут через сорок пять приземлились. Успела только выпить бутылочку кока-колы. Пробовала напиток впервые. Ничего особенного, по ее убеждению, воды Лагидзе на улице Руставели в Тбилиси куда вкуснее. Когда колеса лайнера коснулись взлетно-посадочной полосы, снова, как и в Риме, пассажиры разразились аплодисментами. Теперь хлопала и Ольга Арчиловна.

При выходе из самолета ожидал довольно жутковатый сюрприз — люди в форме с автоматами наперевес. Видимо, карабинеры. Под их неустанным взглядом пассажиры проследовали в здание аэропорта.

Эти меры предосторожности по случаю какого-нибудь чрезвычайного происшествия или так здесь всегда? Ей некому было задать этот вопрос. Нельзя забывать, что Палермо — родина мафии…

Почему-то мысли о ней не покидали ее во все время полета на Сицилию. Вспомнилось читанное: явление-это возникло в X–XI веках. Слово «мафия» появилось лишь в 1862 году, когда была поставлена пьеса «Мафийцы Викарии». Викария — это название тюрьмы в Палермо…

В самом аэровокзале карабинеров не было, лишь прогуливалось несколько полицейских. После римского шика и размаха воздушные ворота Палермо выглядели просто убого. Обшарпанные стены, облупленная краска. Памятуя суровую встречу на поле, Ольга Арчиловна ожидала строгостей при выдаче багажа. Однако ничуть не бывало. Каждый брал свой багаж, и никто не проверял, твой он или чужой. Не то, что у нас: сверят бирки да еще глянут на тебя, как на подозрительную личность.