Алекс Норк - Скоро увидимся

Закругляться пришлось второпях, и почти с отчаяньем Дункан выхватил коричневую сорочку и к ней красный галстук.

В доме не было большого зеркала, по дороге, пытаясь представить, как это выглядит с серым костюмом, он чуть не врезался в микроавтобус, и приехал с колющей мыслью, что жизнь его сжалась в тугое кольцо.

Правда, прибыл без опоздания.

А в фойе перед зеркальной стенкой вдруг замер — темно-серая с блестящим оттенком ткань хорошо сидящего костюма словно и замыслена была для сочетания с коричневым и немного красным. Капитан расстегнул пуговицы на пиджаке… вышло еще лучше, и даже несколько шиковато.

— Вы очень элегантны, сэр, — улыбаясь, сообщил вышедший встретить администратор. — Форма вам к лицу, но так значительно лучше.

Дункан здоровался на ходу, в зале было много улыбок и женщин, странной показалась совсем недавняя мысль, будто жизнь его чем-то скована.

Три столика на две персоны располагались у дальней стены на небольшом возвышении, администратор любезно подвел его к оставленному для них центральному.

Кресла стояли боками к залу, который можно было наблюдать, слегка повернув голову. Капитан, устроившись, хорошо видел лица и видел, как некоторые его сотрудники, склоняясь к дамам, показывают на него глазами, объясняя кто это такой.

Ручные часы показывали тридцать одну минуту девятого, а когда капитан снова повернул голову, Коннерс уже ступил в зал.

Прежнего начальника заметили, несколько голосов произнесли его имя. Тот, двинувшись по проходу, сразу же принялся тормозиться, вынужденный отвечать в разные стороны на приветствия.

А кульминация наступила, едва он достиг середины — люди начали аплодировать.

И под эти аплодисменты ветеран прошествовал к столику, где его встретил Дункан.

Конечно, в городе Коннерса знали не одни полицейские, а по фотографиям местных газет знали, наверное, все.

С возвышения он еще раз поблагодарил публику улыбками и поклонами.

Но когда сел за столик, чуть опустил голову и некоторое время молчал, только раздавались небольшие покашливания и рука несколько раз объясняюще качнулась в сторону зала.

Официант тихо спросил, можно ли принять заказ или ему подойти чуть позже.

— Можно, — встрепенулся гость, — зачем тянуть с правильным делом?

И попросил виски.

Дункан, по совету официанта, выбрал для начала крабовые салаты и свежие овощи.

— Ах, хорошо, дорогой, на людях, — Коннерс откинулся в кресле, посмотрел в зал и еще раз кивнул там кому-то. — Жена последние годы болела, и мне, глядя на нее, тоже ничего не хотелось.

Дункан обратил внимание, что к синему костюму с белой сорочкой Коннерс приделал цветастый золотом галстук, и странное дело, вид получился праздничный и без кича.

— Вот вы умеете одеваться, — уловив внимание к галстуку, произнес тот, — поучили бы и меня.

— Да вы в полном порядке, — стало смешно от того, как он полчаса назад мучился гардеробными поисками. — Знаете, мы с женой с первых лет жили по-разному. Она часто ездила к друзьям, общалась. А я уставал и в свободные вечера больше с книжкой сидел или у телевизора.

Им что-то уже принесли, поставили виски.

— Мы оба жили правильно, дорогой, — Коннерс поднял стакан. — За веру в себя!

Вкусно, светло… приятно от мелодичной французской музыки и чего-то такого внутри, говорившего, что в жизни немало радостей, нужно только к ним повернуться.

Болтали о разном, а о деле начали перед десертом.

Коннерс весь день провел в городской библиотеке и — следовало отдать должное его настырности — получил интернет-консультацию и от медиков, и от специалистов Массачусетского технологического института.

— В той физической статье, помните, после серии медицинских, доктор наш, как мне объяснили, пробовал выдвинуть идею объемного волнового контура.

— Что это такое?

— Нечто каверзное, некая структура из силовых линий и энергетических сгустков, и вот эта шкода передвигается в пространстве.

— Зачем?

— Но все ведь движется, дорогой.

Дункану пришлось согласиться.

— Кроме того, доктор утверждал, что узловые энергетические сгустки сами по себе держатся очень малое время, но, посаженные на источник питания, существуют неограниченно долго, — Коннерс чуть помолчал. — Я добавлю уже своими словами: получается, например, переносная информосистема.

— Вы уже клоните к его биологическим экспериментам, да? Но скажите сначала — как физики отреагировали на ту статью?

— Как на недобросовестную концепцию. Или авантюрную, если угодно. Автор не подтвердил идею, как мне сказали, математической моделью.

— А зачем публиковал?

— Да, я вот тоже задался вопросом, зачем несомненно серьезный ученый пошел на легковесную публикацию. Ответ, представьте, мне пришел на пороге данного заведения, — Коннерс ткнул пальцем в противоположный конец. — Я даже споткнулся там обо что-то. Очень просто: доктор рассчитывал сделать в скором времени более серьезные подтверждающие публикации. А для начала забивал колышек — претензию на открытие.

К десерту им принесли бренди в светлых, расходящихся книзу бокалах. Бренди занимало лишь небольшое пространство внизу, чем Коннерс сразу воспользовался — метнувшаяся внутри волна заходила, поднимаясь у стенок.

— Видите, что происходит, а? Жидкость внутри вовсе не хаотична — там связанные пластические процессы.

Нового, строго говоря, здесь ничего не было, и непонятно, чем так доволен его коллега.

— А теперь… вот, все вернулось на место.

— Не скрою, что я этого ожидал.

Ответ Дункана вызвал почти детскую радость.

— Привычка, мой дорогой, ха, привычка! Я вывел некое содержимое из равновесия, а затем оно обрело прежнее состояние — только процесс произошел во времени, а доктор делал это в пространстве. Еще старик Эйнштейн толковал о чем-то вроде эквивалентности пространства и времени.

— Постойте… в пространстве… то есть, для этого нужно суметь вывести из равновесия?

Коннерс уже был серьезен.

— Именно на что-то такое доктор и намекал в статье.

Он отпил из бокала, похвалив бренди нежным выдохом.

И снова заговорил:

— Теперь о медицине. На Востоке доктор занимался комами и прочими приятными штучками, когда пациент ни там, ни здесь. Его успешные клинические результаты привлекали к себе внимание, но методы доктор держал в секрете.

Капитан вспомнил и рассказал про странные молчащие зоны-посредники и токи, которые шли к ним от проводов через разные точки тела.

Коннерс почему-то к концу рассказа закивал головой.

— Куча контактов на щиколотках, говорите? А ничего особенного, там большое скопление акупунктурных точек — выходов как раз на канальную энергетику.