Лоуренс Гоуф - Тяжкие преступления

Гаррет не носил при себе ножа, но большая отвертка была с ним всегда. Он рассчитал так: если их возьмут и обыщут, то, найдя нож у Билли, его и обвинят во все грехах, а у него только отвертка. Вот и подумают, что он электрик, и отпустят восвояси. Он отбил консоль, вспорол кожу и попытался вытащить приемник из панели. Раз — два. Маккартни издал звук, как будто проглотил петарду. На сиденье полетели обрывки кожи. Раз — два. Гаррет ухватился обеими руками и дернул изо всех сил. Приемник вышел, красные и голубые проводки тянулись за ним.

— Ну как? Доволен?

— Хочешь, магазин обчистим? — спросил Билли.

— Так ведь все закрыто.

— Тут в полумиле есть «Макдоналдс».

— Я устал. Поехали домой, — покачал головой Гаррет.

— Хрен тебе.

— Надоело, устал, — канючил Гаррет. От нечего делать он открыл бардачок, увидел темные очки фирмы «Порше», документы на машину, пакетик с марихуаной — граммов десять — и бумажки для самокруток.

— Эй, посмотри, что я нашел!

— Скатай-ка мне.

Гаррет свернул сигарету и глубоко затянулся.

— Эй, а мне? — торопил Билли.

Гаррет протянул ему свою, ему почему-то не понравилось курить травку.

Билли высадил Гаррета у его дома и с места рванул по улице. Он поставил «БМВ» Нэнси Краун в переулке в шести кварталах от дома своей матери, взял приемник и пошел прочь. Небо было чистым. Низко над горизонтом висел тоненький лунный серп. Билли выругался, зашвырнул приемник в чей-то двор и вернулся к машине.

Он нашел Нэнси Краун в двух кварталах от того места, где они ее оставили. Она одиноко шла по тротуару в своем черном платье и туфлях на высоких каблуках. Он поставил «БМВ» на углу и вышел на тротуар. Она обернула к нему бледное, измученное лицо и молча остановилась. Он отдал ей ключи. Она не поблагодарила. А чего он еще ждал? Он сказал только:

— Приятно было познакомиться, Нэнси, — повернулся и ушел.

Через двадцать минут он был уже дома. Свет горел везде — было светло и пусто. Его отец умер от рака восемь лет назад. А мать, должно быть, играет где-нибудь в бинго и веселится вовсю. Билли хотелось пива, в запасе было шесть банок, но он забыл поставить их в холодильник, а теплое пиво он просто-таки ненавидел. Льда в морозилке, конечно, не было. Как всегда, мать израсходовала весь лед и не удосужилась поставить новый.

Он вошел в гостиную, плюхнулся на диван, весь в стародавних пятнах от пролитых напитков и забытых сигарет и набрал номер Гаррета. Отец Гаррета, алкаш, никогда не снимал трубку, а мать по ночам работала, так что — никаких проблем.

— Эй, у тебя все в порядке? — спросил Билли. — Пошевели своими тупыми мозгами.

— Ты о чем?

— О сегодняшней прогулочке.

— Да, все в порядке.

— Если что, позвони.

— Позвоню, Билли.

— И ни с кем ни слова об этом.

— Ладно.

— Да уж, не надо. Понял меня? Держи рот на замке.

— Конечно, Билли.

— Я тебя не пожалею.

— Я это знаю.

— И мне нужны темные очки, которые ты украл, тварь!

— Мало ли что тебе нужно.

— Тогда, как заснешь, я приду и возьму их сам, — сказал Билли, — приятных сновидений, сосунок.

Он швырнул трубку, включил на полную мощность большой телевизор, отодвинул носком сапога переполненную окурками пепельницу и, положив ноги на столик, удобно вытянулся. Телевизор он украл, как и большинство вещей, которые у него были. Он бродил по переулкам богатых кварталов в поисках коробок, которые выставляли за ограду особняков при покупке новых телевизоров, магнитофонов и прочей бытовой техники. Найдя то, что ему требовалось или просто хотелось в данный момент, он ставил машину в переулке или на стоянке, если таковая имелась, шел к двери дома и громко стучался. Если не отвечали и вокруг было безлюдно, он взламывал замок, брал то, за чем пришел, и все, что привлекло его внимание. При случае он подбирал и коробку, потому что в коробке перепродать технику можно было гораздо дороже.

Он щелчком швырнул сигарету в пепельницу и стал смотреть телевизор. На экране был Леттермэн, парень из Нью-Йорка, со щелкой между передними зубами, который не любит животных. Билли сделал звук еще громче и закурил новую сигарету. Выкрутив огонек газовой зажигалки так, что она стала похожа на маленький факел, он принялся водить язычком пламени по руке ниже локтя, чтобы сжечь растущие волосы.

Леттермэн зачитывал открытки поклонников и поклонниц, снабжал их остроумными замечаниями и бросал в бутафорское окно у себя за спиной, причем каждый раз слышался звук разбивающегося стекла. Умник какой, мать его! Билли пустил кольцо дыма в экран телевизора. Оркестр сыграл какую-то мелодию, и вышли два низеньких парня в костюмах-тройках. Один из них вел другого за руку. Тот, которого вели, смотрел перед собой немигающими глазами, а когда ведущий отпустил его, он застыл с поднятой рукой, будто его все еще вели.

Низенький парнишка, с которым разговаривал Леттермэн, вынул из кармана черную пластмассовую коробочку с кнопочками и торчащим из нее хромированным штырем. Парень потянул за штырь, и он удлинился. Пульт дистанционного управления — наконец дошло до Билли. Парень отступил и нажал какую-то кнопку. Его приятель затопал вперед. Еще нажатие кнопки, и он повернул налево, показав в камеру большой палец, мол, все отлично. «Это все?» — разочарованно спросил Леттермэн. Парень с дистанционным управлением взбеленился. Он нажал что-то на пульте, его напарник резко повернулся к Леттермэну, попытался схватить его, но промахнулся и, круто изменив курс, пошагал к оркестру, где замахнулся на саксофониста.

Леттермэн улыбнулся скупой улыбочкой. Билли рывком соскочил с дивана и, выключив телевизор, громко помочился в унитаз, немного промахнувшись. Жуткая смесь: выпивка и наркота. Он почистил зубы сначала флоссом, затем щеткой, поплескал в лицо холодной водой, улыбнулся своему отражению в зеркале, причесался. Он не стал выключать свет. Мать может прийти домой, как обычно, слегка под мухой, так что пусть хоть видит, куда идет. Если она вообще сегодня заявится.

Спальня Билли была в задней части дома. Он запер дверь, включил люстру и, на ходу раздеваясь, подошел к окну. Оставшись в одних трусах, он рукой оценил тяжесть своих гениталий и лениво почесался. Затем снял трусы и потянулся, подняв руки над головой. Повернулся вокруг, как модель на подиуме, — смотрит она или нет? — и стал гладить себя. В доме напротив на втором этаже зажегся свет.

Билли и она. тоже голая, стояли и глядели друг на друга. Повернувшись вполоборота, она стала расчесывать волосы. Когда Билли достаточно насмотрелся, он задернул занавески, выключил свет и пошел спать. Ее звали Уэнди, и она работала в банке в центре города. Ей было чуть больше двадцати, она была старше его, но, насколько знал Билли, всегда ночевала дома. С ее-то внешностью!