Вильям Каунитц - Подозреваемые

Тишина.

— Удивляюсь, где она может быть?

— Может, бедняжка решила пораньше лечь спать? У нее был тяжелый день, да еще эта беда с милым сержантом Харрисом…

— Давай вернемся утром.

Они отошли от двери и спустились по лестнице. Убийца приоткрыл дверь, огляделся. Никого не увидев, выскользнул из квартиры и быстро побежал наверх.

Убийца успел преодолеть половину лестницы, когда вновь услышал голоса в коридоре. Он прижался к стене.

— Может быть, Мэри Энн была в ванной или мыла голову и не слышала нас?

— Ты думаешь, стоит попробовать еще раз?

— Да.

Убийца слышал их легкие шаги. Потом раздался громкий стук в дверь. Немного погодя послышался щелчок поворачивающейся ручки, затем скрип медленно открывающейся двери, испуганный возглас.

— Это кровь вокруг? Мэри Энн, с тобой все в порядке?

Перегнувшись через перила, убийца увидел полуоткрытую дверь и пустой коридор. Сбегая вниз по лестнице на темную улицу, убийца услышал за спиной истошные вопли.

Они сделали все, что могли. Оставалось только ждать, пока в банках искали их микрофильм; ждать, пока в библиотеках исследовали старые карточки; ждать рапортов от детективов, рыщущих по городу. Скэнлон лично звонил командиру каждого подразделения и приказал им послать своих людей на поиски женоподобного латиноамериканца, у которого есть «шевроле» с жалюзи на заднем стекле и чучелом животного.

Было тринадцать минут девятого, все устали и проголодались. Скэнлон предложил пойти поужинать к «Монту» и повернулся к Гектору Колону:

— Гектор, ты останешься? Мы принесем тебе бутерброды.

— Ладно, Лу, — сказал Колон, включая телевизор.

Детективы сидели за столом в углу ресторана. Они ели, лишь изредка нарушая молчание. Разговор не клеился. Они доедали десерт, когда Скэнлон обратился к Хиггинс:

— Сходи к Гектору, посмотри, нет ли чего нового.

Она вернулась через несколько минут с лукавой улыбкой на лице. Обойдя вокруг стола, нагнулась к Скэнлону и шепнула:

— Звонила Джейн Стомер и просила передать, чтобы вы позвонили ей домой.

— Джейн?

— Привет!

Тишину нарушало только ее дыхание.

— Ты был прав, Скэнлон. Я все еще люблю тебя. И я хочу, чтобы ты знал, что нет никакого мистера Как-бишь-его. Я его придумала, чтобы уязвить тебя.

— Я рад, что ты призналась, — сказал он и подумал: «Спасибо, доктор де Несто».

— Видишь ли, Скэнлон, я не знаю, сможем ли мы быть вместе. Правда не знаю. Но если ты хочешь попробовать еще раз, то я согласна.

— Хочу, Джейн.

— Я хочу начать постепенно, заново знакомиться с тобой.

— Как скажешь. Я буду играть по твоим правилам. Как насчет ужина завтра?

— Согласна. Скажем, в восемь часов.

— Я зайду за тобой. — Он помолчал. — Я люблю тебя, Джейн.

— Я тебя тоже, Тони.

Отходя от телефона, Скэнлон чувствовал себя счастливым. Счастливее, чем когда-либо за последние несколько лет. Он вновь ощутил себя способным стать полноценным человеком. «Надо позвонить Салли де Несто, поблагодарить ее и попрощаться», — подумал Скэнлон. Но он не мог найти подходящих слов. Подойдя к стойке, он махнул рукой официанту, требуя счет. Оплатив чек, вернулся к столу.

— Вы готовы? — спросил он детективов.

— Пойдем за счетом, — сказал Броуди.

— Уже оплачено, — ответил Скэнлон.

— Лу! — воскликнул Броуди. — Ты не обязан оплачивать наши счета.

— Пошли, а? — предложил Скэнлон.

Они покинули ресторан и сели в машину. Хиггинс была за рулем. Скэнлон сидел рядом. Три детектива ютились на заднем сиденье. Хиггинс запустила мотор, Скэнлон включил радио.

«В районе Девяносто третьего участка убийство. Женщина просит о помощи. Энтони-стрит, 32. Кто-нибудь едет туда?»

— Это дом Галлахера! — воскликнул Скэнлон, схватив микрофон. — Девяносто третий участок, бригада уже в пути.

«„Джордж Генри“ в пути, центральная».

«Принято, бригада, принято, „Джордж Генри“».

Две подруги Мэри Энн Галлахер стояли у дверей спальни и кричали что-то невразумительное. Едва детективы появились на пороге, Скэнлон бросился в спальню. Бригада последовала за ним. Увидев на полу тело Мэри Энн Галлахер, он быстро оглядел спальню и тотчас заметил зажигалку на покрывале и сигаретный окурок в пепельнице. Он подошел к кровати, взял зажигалку и спрятал ее в карман. Вытащив окурок из пепельницы, завернул в тряпицу и тоже опустил в карман. Это были улики.

Команда сектора «Джордж Генри» ввалилась в спальню. Скэнлон приказал двум полицейским остаться в коридоре и успокоить женщин, потом вернулся в спальню и опустился на корточки возле тела. Детективы собрались вокруг. Кроме них в комнате никого не было.

— Ну вот, плакало обвинение, — сказал Кристофер.

Все задумчиво умолкли.

Скэнлон подумал о Джо Галлахере и Йетте Циммерман, о том, как их убили. Подумал о докторе Циммермане и его жене, убитых в собственной постели. Он думал о других жертвах убийств в городе, о бесчисленных неразгаданных преступлениях и о несчастьях, которые они причинили. Его растерянность постепенно сменилась злостью. К полицейским, которые преступили закон, надо применять жесткие меры. Полицейские-предатели, которые убивают своих. Ну нет! Харрису не удастся уйти от возмездия. Как бы там ни было, он не жилец. Скэнлон поднял глаза на притихших детективов. Его взор был мрачен.

— Я возьму ее предсмертные показания, — сказал он и умолк в ожидании ответа.

Броуди склонился над телом.

— Отличная мысль, Лу.

Скэнлон посмотрел на Хиггинс.

— Надо поторопиться, пока она не умолкла навеки, — сказала та.

Крошка Биафра схватил за руку Кристофера.

— Быстро вызови «скорую помощь».

Они бросились вон из спальни. Крошка Биафра приказал одному из полицейских спуститься вниз и ждать карету скорой помощи, другому — привезти священника. Патрульные бросились выполнять приказы.

— Она жива? — воскликнула Пэт.

— Да, — ответил Кристофер. — Она попытается дать лейтенанту показания.

— Слава Богу! — сказала Джоан, перекрестившись.

Броуди подошел и стал в проходе, заслонив собой комнату.

Крошка Биафра и Кристофер стали по бокам. Испуганные женщины стояли поодаль от двери, страшась взглянуть, что там происходит.

— Вы меня слышите, миссис Галлахер? — обратился Скэнлон к трупу. — Пожалуйста, попробуйте говорить громче, я вас плохо слышу.

Хиггинс прижала язык к щеке и захрипела.

— Миссис Галлахер, я обязан узнать ваше имя, — сказал Скэнлон.

Снова касаясь языком щеки, Хиггинс с трудом пробормотала:

— Мэри Энн Галлахер.

— Ваш адрес? — спросил Скэнлон, закрывая глаза покойной правой рукой.

— Энтони-стрит, тридцать два, — пробормотала Хиггинс.

— Вам известно, что вы умираете? — спросил Скэнлон.