Алекс Норк - Бал зверей

Пуля… третья пуля, вбитая в самый низ живота. В ней, после двух первых в сердце, Стаут уже не нуждался. Как это похоже на месть, на тот грязный штришок, который подонки так любят за собой оставить. Да, Макс получает дополнительный плюс к своей схеме… Но все же — тринадцать лет. Много это — тринадцать.

Стоп! Тринадцать. А бедному мальчику-инвалиду — двенадцать?..

Следовательно, его мать, Мэри, как раз тогда вышла или готовилась выйти замуж. То есть наверняка знала друга Джона Стаута Риччи и, конечно, знала их образ жизни.

Теперь она боится, что кто-то придет и все отберет.

Вот он и дошел почти до беседки, которую видел вчера с того берега. Сколько здесь будет — от одного до другого?.. Около полумили. Лодки и катера внизу, садись на любой и дуй за одну минуту…

Тем более, вечер. Кто заметит, как лодка туда-назад сгоняла?..

Или оттуда — сюда?

Как этот Риччи добрался до того места, где был прикончен? Никаких оставленных поблизости машин ведь не было.

Необходимо завтра направить людей с фотографиями для опознания среди таксистов. Если оно ничего не даст, значит, либо парень приехал из города автобусным маршрутом, а потом топал полторы мили пешком, либо его туда привезли.

Привезли, чтобы убить?.. Или, чтобы он сначала убил?

Тогда другой вариант.

Лодка оттуда — сюда, не из этих, чужая. Маскарадная одежда. Риччи проходит в беседку и убивает Стаута. Потом с вернувшимся Риччи разделываются, а лодку отгоняют куда-нибудь к общей городской набережной и ставят среди многих других. Ищи-свищи…

Но Риччи приехал сюда в город за деньгами… Правильно, он их и получил. У убитого ведь, против обыкновения, в кармане оказалось всего сорок долларов. Эту мелочь Риччи естественно не взял, потому что Стаут приготовил для него совсем другую сумму.

Блейк направился от беседки в обратную сторону. Не спеша дошел до главного клубного здания и поднялся в кабинет администратора.

— А, лейтенант? Прошу вас, присаживайтесь. Я как раз успел просмотреть фотографии.

— Есть знакомые вам лица?

Он разочарованно развел руками:

— Увы! Кроме самого покойного мистера Стаута, конечно.

Лейтенант вынул из кармана и показал ему еще одну фотографию, не ту, разумеется, которая была сделана с трупа. А полученную из Сан-Диего.

— Вглядитесь в этого человека. Вы его никогда не видели?

Ответ прозвучал почти сразу:

— Ручаюсь, что нет, лейтенант. У меня, должен сказать, очень хорошая зрительная память.

— Тогда только еще один вопрос, и не буду больше отнимать ваше время. Стаут тоже был из тех, кто принимал участие в карточной игре?

— Возможно. Хотя не могу ручаться. Служащим не положено входить в кабинеты, когда там играют, сэр.

Блейка окликнули, когда он спустился на первый этаж и раздумывал, кого бы спросить — приехал ли уже в клуб Данфорд или нет.

Тот первый увидел его и, улыбнувшись, сделал знак рукой подойти, потому что сам был занят разговором с молодой ухоженной дамой в модной и дорогой теннисной экипировке.

— Это лейтенант Блейк, расследующий дело об убийстве Стаута.

— Джулия, — дама с любопытством посмотрела на него и протянула руку. — У вас уже есть версия, лейтенант? Неужели это сделал кто-то из членов клуба?

— Не думаю, мэм. Конечно же, у нас есть рабочая версия, но я пока не могу ее разглашать.

— Скажите мне только одной, лейтенант, — немного игриво начала она…

— И через два часа будет знать уже весь клуб, — закончил за нее Данфорд.

— Ты противный, Хью! Я тебя больше не люблю, так и передай своей очаровательной Элен. Не понимаю, кстати, как она позволила тебе изменить прическу и сделать эту безобразную короткую стрижку. Это ведь ужас, лейтенант, правда?

— Нет, мэм, я не нахожу…

— И не расскажете мне свою версию?

— Не могу, мэм.

— Тогда я вас тоже больше не люблю, лейтенант! — Она взяла стоявшую у ног сумку с теннисными ракетками и направилась к выходу. — Имейте в виду: мы расстались как в море корабли.

— После такой ужасной драмы для нас обоих, — улыбаясь, произнес Данфорд, — остается только пройти в бар, чтоб хоть на некоторое время забыться. Но в действительности Джулия не то, что кажется. Едва ли не самый лучший игрок в бридж в нашем клубе. Очень организованный и подвижный ум.

Они сели не у стойки, а за отдельный столик.

— Хотел показать вам некоторые фотографии, сэр. Может быть, вы кого-то на них узнаете.

— К вашим услугам. Только сначала скажите, что будете пить? Покрепче?

— Нет, крепкие напитки я не люблю.

— Я тоже.

Блейк затруднился…

— Тогда на ваш вкус, как и вы.

Данфорд повернул голову и только показал что-то тремя пальцами.

— Вот здесь, сэр, взгляните, много снимков, где Стаут находится в компании разных людей.

— Нет, лейтенант, никого из них я раньше не видел. А вам не кажется, что эти люди — просто его клиенты?

— Очень похоже, что так, — согласился Блейк. — Тогда взгляните еще вот на эту фотографию.

Данфорд взял в руки фото и… пауза затянулась. Потом переложил фотографию в другую руку…

— Этот человек очень похож на Феликса Риччи, лейтенант. Приятеля Стаута в молодые годы. И я тогда его немного знал. Это он?

— Он, сэр.

Им принесли зеленоватые фисташковые орешки и в какой-то особенной корзиночке бутылку красного вина.

— Прекрасное трехлетнее «Бордо», — пояснил Данфорд, возвращая ему фотографию. — Вы не были там на виноградных фермах?

— Я вообще не бывал во Франции.

— Тогда я скажу в двух словах, что будете сейчас пить. Высокого класса «Бордо», лейтенант, делают на специальных фермах по высочайшему, отлаженному десятилетиями культурному методу. Это именно культура, а не производство. И не только сорт винограда играет в ней роль. Почва, угол склона, на котором стоит виноградник и подвергается особому солнечному освещению, куча других параметров. При созревании винограда два неудачных облачных дня могут заметно повлиять на качество. — Он сам налил вино в два бокала. — И люди, которые ухаживают за виноградником: вот к тому, откуда эта бутылка, допускаются только семейные женщины после сорока. Темно-красное, и спокойная яркость. Идеально прозрачное, но такое впечатление, что поглощает в себе свет. Правильно, потому что склон получает солнце во второй половине дня и даже ближе к закату. Крайне уравновешенное по букету, вы сейчас это почувствуете. — Он, приглашая Блейка, поднял свой бокал. — Разве можно допускать на такой виноградник девушку, которая только и думает, что о будущей первой ночи. За ваши успехи, лейтенант!

Блейк сделал глоточек, стараясь подольше удержать вино во рту…

Потом сделал еще.

Можно было бы сказать, что это лучшее красное сухое, какое он когда-либо пил. Но было и другое ощущение — вино не лучшее, а совсем другое, и слившееся многообразие его оттенков так же не постигается до конца вкусом, как зрение не способно увидеть все небо, и только улавливает в нем бесконечное.