Алексей Макеев - Плата за вседозволенность

– Вот попали, на ровном месте и мордой об асфальт, – пробормотал Гуров. – Чем дальше сказка, тем страшнее…

Вот уже второе утро подряд для Гурова начиналось с неожиданностей. Но если вчера эти неожиданности начались еще дома, с телефонного звонка Палача и обнаружения машины с трупом в салоне, то сегодня сюрприз ждал сыщика на работе в виде поджарого ветерана в твидовом пиджаке, увешанном орденами. По словам дежурного, старичок этот появился около семи утра. И отказался уходить, пока не повидается с кем-нибудь из начальства.

– Ну а я тут при чем? – удивился Гуров. – Какой из меня начальник?

– Лев Иванович, – замялся дежурный. – Он с Сосновой аллеи. Я слышал, что вы вчера там труп обнаружили, вот я и подумал, может, ему сначала с вами поговорить…

– С Сосновой, говоришь, – пробормотал сыщик. – Интересно. Ладно, я заберу его. А тебе большое спасибо.

– Не за что, Лев Иванович, – расцвел дежурный. – Я просто свою работу выполняю.

– Редко кто работает, думая при этом головой, – улыбнулся Гуров. – Ладно, еще раз спасибо.

Старичок спокойно стоял в коридоре, категорично отказываясь присесть на стул. Свои иссохшие руки ветеран держал скрещенными на животе. При приближении Гурова старичок оценивающе смерил его взглядом и опустил руки вдоль тела. Сыщик представился.

– Отставной главстаршина отдельной роты морской пехоты Светлов Афанасий Ефстафьевич, – по-военному отрапортовал старичок. – Ныне заслуженный пенсионер. Проживаю на Сосновой аллее. Дом пять.

– Что вы хотели, Афанасий Ефстафьевич? – с легкой улыбкой спросил Гуров.

– Я пришел пожаловаться на участкового. Он отвратительно выполняет свои обязанности, – сыщик испытал разочарование. – Вчера утром, примерно в семь часов, я видел, как неизвестный мне человек бросил машину посреди улицы. Я сразу пошел к участковому, чтобы об этом доложить. Прождал его больше часа, а он меня и слушать не стал. Говорит: «Отец, если я буду бегать проверять каждую припаркованную машину, то хулиганье когда-нибудь мне на голову сядет». Так и сказал. И велел мне домой идти и поменьше в окошко смотреть.

– А почему вы решили, что неизвестный именно бросил машину, а не припарковал ее? – Гуров понял, что дежурный был прав. Это именно его клиент. – Может, участковый прав, и мужчина ее просто поставил на обочине, пока занимался своими делами?

– Нет, товарищ полковник, машины так не оставляют, – твердо ответил Светлов. – Он же даже прощался с ней.

– Вот как? – удивился сыщик. – Пройдемте ко мне в кабинет. Там спокойно поговорим, и вы мне все расскажете…

Светлов по привычке, присущей многим пожилым людям, просыпался очень рано. Часов в шесть. А иногда и в половине шестого. Жил он один. И распорядок на утро у него был отработан до автоматизма. Сначала – чайник на плиту, потом – бриться. Из ванной он возвращался на кухню, включал радио и садился к окну пить чай, поглядывая, что происходит на улице.

Вчера утром все было, как обычно. Светлов выполнил обязательный утренний ритуал и сел к окну. Чаепитие, видимо, из-за безделья растягивалось в некое действо, сравнимое разве что с китайской чайной церемонией. И растягивалось часа на полтора.

Вчера, как раз около семи часов утра, Светлов допивал последнюю чашку и ждал, когда по противоположной стороне улицы пройдет красивая молодая женщина, которая каждое утро в семь часов шла в одном направлении, а вечером, около девятнадцати, возвращалась обратно.

– Вы только не подумайте чего плохого, товарищ полковник, – немного смутился после этих слов ветеран. – Я как на нее посмотрю, так вспоминаю, какая у меня Кира в молодости была. На душе теплей становится. Я ведь даже имени ее не знаю. Честное слово!

– Понимаю, – улыбнулся Гуров. – Сам, как на девушек посмотрю, сердцем сразу молодею. Так когда вы увидели машину? И как она выглядела?

– Так, товарищ полковник, как раз и увидел, как только эта женщина прошла, – с жаром проговорил Светлов.

Старичок еще смотрел вслед удаляющейся девушке, так напоминавшей ему молодую жену, как напротив его окон остановилась красивая иностранная машина вишневого цвета. Из нее вышел высокий широкоплечий мужчина и подошел к телефону-автомату, висевшему на стене дома.

Светлов никогда раньше утром эту машину на своей улице не видел. По крайней мере, еще никто из проезжавших на таких дорогих машинах этим телефоном не пользовался. Старичок вплотную приблизился к стеклу, чтобы получше рассмотреть и машину, и ее хозяина. О «новых русских» он, естественно, слышал, но видеть «в живую» ему их не приходилось. Вот Светлову и было интересно, правду ли о них говорят люди.

– Ну, что ходят они в золотых цепях с кулак толщиной да пальцы все время в разные стороны растопыривают, – попытался объяснить свое любопытство ветеран. – Мне было интересно, как же он тогда трубку будет держать…

Мужчина, выбравшийся из дорогой машины, ничем на эти фольклорные персонажи не походил. Выглядел он, как нормальный человек. Только вот Светлову показалось, что он очень бледный. И ветеран решил, что мужчина этот серьезно болен.

«Куда уж серьезней!» – подумал Гуров, а вслух спросил:

– Как он выглядел? Опишите мне его. Рост, цвет волос. Во что был одет. Может, хромал или сутулился.

– Нет, не хромал и не сутулился. Спину прямо держал. Мне еще тогда показалось, что из наших он. Из бывших военных. Выправка строевая чувствовалась, – ответил Светлов. – А росту он был примерно вашего. Только покрепче в кости. Поздоровее вас будет. Вы уж извините, товарищ полковник, – видимо, свои слова о том, что неизвестный был сильнее Гурова на вид, ветеран посчитал бестактностью. – А волосы у него были черные.

Старичок принялся вспоминать все, что разглядел из своего окна через дорогу. Гуров слушал его и настораживался с каждой минутой все больше и больше. По словам Светлова получалось, что увиденный им водитель машины сильно походил на Смертина.

Сыщик вспомнил вчерашний рассказ Крячко о разговоре с соседкой убитой Полежаевой. Та тоже видела мужчину, похожего на сутенера, и ей показалось, что он был брюнет. Вчера Гуров не придал этому факту значения. Тем более что все, услышанное Крячко в доме на Втором Силикатном проезде, говорило о том, что встречалась Полежаева как раз со своим работодателем. А Смертин этого и не скрывал.

Гуров по собственному опыту знал, что одно совпадение – это случайность. А два уже превращаются в закономерность. Если вчера слова склочной соседки Полежаевой о цвете волос позднего визитера можно было списать на темноту подъезда и подслеповатость старухи, то ветеран видел человека при свете дня. И ошибиться в том, блондин был водитель или брюнет, Светлов не мог. Вполне вероятно, что и старушка, и ветеран видели убийцу.