Алексей Макеев - Предатель

– А вы сами верите в то, что Васильев мог совершить самоубийство? – напрямую спросил Стас.

– Нет! – уверенно ответил водитель. – Во-первых, это совершенно не в его характере, а во-вторых, если бы уж до этого дошло, то только в том случае, если бы он узнал, что чем-то неизлечимо болен и его ждет мучительная смерть, но тогда он бы просто застрелился. Травиться, знаете ли, как-то не по-мужски.

– То есть вы намекаете, что его кто-то преднамеренно отравил? Кто? Вы кого-то подозреваете? – вцепился в него мертвой хваткой Стас.

– И опять-таки нет! – покачал головой Геннадий Михайлович. – Просто там, – он кивнул в сторону здания, – столько всякой дряни, что человек может отравиться и без чьего-то злого умысла, а просто не соблюдая технику безопасности. Лично я на верхние этажи даже нос не сую, да и жене запретил туда подниматься.

В общем, попал Крячко под козырной отбой! И ведь и нутром, и сыщицкой своей сущностью чуял он, что не все ему этот водила рассказал, а прицепиться было не к чему, и, самое главное, он был уверен, что каждое, даже самое незначительное слово Геннадия Михайловича, если он вдруг вздумает проверять, подтвердится. Так что ушел Стас со двора несолоно хлебавши, что настроения ему не улучшило.

– Ну что, юноша, – мрачно сказал он Никитину. – Пошли за твоей папкой, и двинем мы обратно в Москву.

В приемной, кроме Анны Григорьевны, никого не было. Как они и договаривались, он попросил у нее папиросу, чтобы до ближайшего киоска дотерпеть.

– Ну, я вам тогда прямо в пачке отдам, чтобы они у вас в кармане не раскрошились, – предложила она и, вытащив из пачки несколько папирос, спросила: – Пары штук хватит?

– Святая вы женщина, Анна Григорьевна! – с чувством сказал Крячко, опуская пачку в карман и протягивая ей свою визитную карточку. – Если вы вдруг чего-нибудь вспомните, то позвоните мне обязательно! – попросил он.

– Вряд ли… Но все может быть, – с сомнением в голосе ответила она и, усмехнувшись, пожелала: – Курите на здоровье!

Пока Стас с Никитиным шли вниз по лестнице, Крячко, нащупав в пачке ключ, потихоньку достал и, когда они спустились, предложил, кивая на туалет:

– Зайдем на дорожку?

– Да не помешало бы, – признался Никитин.

Они направились к туалету и, когда поравнялись с нужной ячейкой, Крячко, резко присев, громко сказал:

– Черт! Шнурок развязался! – а потом уже тише Никитину: – Стой, где стоишь!

Тот послушно замер, и Стас, воспользовавшись этим, быстро открыл ячейку и, достав оттуда не начатую, фабрично упакованную пачку обычной писчей бумаги, сунул ее под пиджак. В туалете, в кабинке, он засунул ее ближе к телу, закрепив брючным ремнем и прикрыв сверху рубашкой и пиджаком. Проходную они прошли беспрепятственно, но с незаметным Никитину облегчением Стас вздохнул только уже в машине, когда они выехали на трассу. Достав пачку, он положил ее в бардачок и сказал глядевшему на это, но так и не осмелившемуся что-то спросить Никитину:

– Вот и дальше об этом молчи! – И спросил: – Ну-с, юноша, и что ты по всему этому поводу думаешь?

– С чего начинать? – поинтересовался тот.

– Ну, хотя бы с Анны Григорьевны, – предложил Крячко.

– Мой дед о таких говорил: битая баба, – начал Володя.

– То есть?

– Ну, что жизнь она и с лицевой стороны, и с изнанки не в теории знает, и в любой ситуации, как кошка, на четыре лапы упадет. Да и Геннадий Михайлович ей под стать. Я, конечно, такого жизненного опыта, как вы, не имею, но мне кажется, что не канцелярскими делами она за границей занималась, да и муж ее не машины водил, – задумчиво сказал парень. – А раз сам Васильев из ФСБ, то и они наверняка оттуда же. Откуда бы иначе он их взял, чтобы с собой привести?

– Ну, личные дела их мы с тобой не смотрели и ничего утверждать не можем, – заметил Крячко, думавший на самом деле точно так же. – А вот одну вещь мы с тобой проверить можем прямо сейчас. У тебя телефон Тамары Петровны есть?

– А как же! – воскликнул Володя и, быстро открыв свою папку, продиктовал его. – Вы хотите про пылесос уточнить? – спросил он.

– Ох и ушлый же ты парень! – усмехнулся Стас и действительно, дозвонившись до Васильевой, спросил ее:

– Тамара Петровна! Это вас Крячко беспокоит по совершенно пустяшному поводу. Скажите, а не приносил ли в тот трагический для вас день домой что-нибудь ваш бывший муж?

– Да пылесос он купил, будь он проклят! – в сердцах ответила она.

Вежливо поблагодарив ее, Стас сказал Никитину:

– Облом-с! – И предложил: – Ну, давай по списку! Что ты о ком думаешь?

– Что Тихонов здесь ни при чем, – начал рассуждать Володя. – В морду дать он может, а вот травить не станет – не тот характер.

– Согласен, – кивнул Стас.

Польщенный его одобрением, Никитин продолжил:

– Замятин собственной тени боится и на такое тоже не способен.

– Учти, если зайца в угол загнать, то и он может на человека броситься, – заметил Крячко. – А ты не стесняйся! Возражай, если по-другому думаешь! Но обоснованно!

– Хорошо, Станислав Васильевич! Мне кажется, Замятин по жизни такой затюканный, что скорее сам отравится, чем на другого покусится. Да и одет он при своей зарплате и положении так, что или жена – стерва, или детишек куча. А может, и то и другое. И как только он с таким характером в замы по науке попал? Да и не сталкивался он с Васильевым по работе, а значит, в его кабинет ему ходу не было, сам пострадавший у него в тот день не был, а обедал Васильев с Тихоновым.

– Но ведь Данилыч к кому-то после работы заходил, – напомнил ему Стас. – Почему бы не к нему?

– Да не мог Васильев к нему зайти, потому что Замятина в тот день вообще на работе не было, – возразил Никитин. – Он в командировке был.

– А ты это откуда знаешь? – удивился Крячко.

– Так вы же, когда папку с командировками у главбуха стали смотреть, я вам через плечо глядел, вот и увидел, что Замятин был в Москву на совещание командирован на два дня, а один из них как раз тот, когда Васильева отравили.

– Ну и молодежь растет! – немного смущенно рассмеялся Крячко – он-то на это внимания не обратил. – На ходу подметки режет! А что по поводу Кравец?

– Я думаю, не до таких вещей ей сейчас.

– Почему? – удивился Стас.

– Мне кажется, она недавно мужа похоронила, – объяснил Володя.

– Еще не легче! А это ты откуда узнать мог? – воскликнул Крячко.

– Да просто у нее обручальное кольцо на левой руке, а на правой еще след светлый от него остался, так что совсем недавно она его проводила.

– Ну, поражай меня дальше, – предложил Стас, которого действительно потрясла наблюдательность этого молодого человека. – А Седых?

– Это не он, – уверенно заявил Никитин. – Понимаете, Станислав Васильевич, мне кажется, что он из тех педантов, для которых важно, чтобы все было точно по инструкции. И если бы он чувствовал за собой какую-то вину, то не стал бы кляузничать на нас генеральному. Он же Старкова не первый день знает, а значит, понимал, что тот скандалить начнет. А поскольку Седых со своими принципами, видимо, всем давно известен – вот и Анатолий Петрович сразу на него подумал, то не стал бы он внимание к себе привлекать.