Алексей Макеев - Предатель

– Жрать хочу! – с порога заорал Крячко. – И имею на это право! – При этом сунул в руки Орлова пачку бумаги и добавил: – Это образцы продуктов из кабинета Васильева, и их нужно отдать на экспертизу.

– Понял! Сделаю! – пообещал Петр.

– Пока все не расскажешь, ни крошки не получишь! – твердо заявил Гуров.

– Тогда сдохну с голоду, потому что информации уйма, а в восемь у меня встреча с женщиной совершенно необыкновенной, – пригрозил Стас, снимая с себя аппаратуру, и добавил: – Вот, полюбуйтесь на фигурантов.

– Вот и отпускай его куда-нибудь! – хмыкнул Орлов. – Уже романчик закрутил!

– Маленького завсегда обидеть можно, – начал хныкать Крячко, и Гуров, сунув ему для начала бутерброд и чашку чая, потребовал подробностей.

Хоть и с набитым ртом, но Стас очень толково и по существу, не отвлекаясь на ненужные сейчас подробности, рассказал друзьям о том, что успел узнать, не забыв, однако, упомянуть о наблюдательности Никитина и его стремлении попасть к ним в ученики.

– А что, ребята, пора уже вам свой опыт молодым передавать, заметил Орлов.

– Вот только сейчас нам это и обсуждать! – хмыкнул Гуров. – Самое то время мы для этого выбрали!

– Ладно! Не кипятись! – попросил его Петр и начал размышлять вслух: – Вот вам и ответ, почему Васильев сам за расследование взялся. Да ему, имея в помощниках двух кадровых разведчиков, которые ситуацию изнутри знают, и не было никакой необходимости кого-то со стороны привлекать.

– Но они все равно два месяца провозились, чтобы на предателя выйти, – напомнил ему Гуров. – А это говорит о том, что это такой человек, на которого и подумать-то невозможно.

– Да они там все шестеро такие, – пожал плечами Стас.

– А просмотрю-ка я все, что мне Ежик нашел, в свете новой информации, – сказал Гуров и добавил: – Ох, как мне Старков не нравится!

– А уж мне как! – воскликнул Крячко. – Я же лично имел возможность его не только лицезреть, но и беседовать с ним. Какая же это гнида!

– Согласен! Та еще мразь! Но! – сказал Петр, чтобы привлечь их внимание. – Зачем ему это? Он живет как хочет и делает что хочет! Ему денег не хватает?

– Да на нем такие часы, что мне на них за свою жизнь было не заработать, даже если бы я не ел, не пил и жил под мостом, – раздраженно хмыкнул Крячко.

– Вот именно! Он комплекс доит так, что тот, бедненький, аж пищит! – продолжил Орлов. – Он и сам везде ездит, и любовниц за собой таскает! Чего ему не хватает? Ради чего так рисковать? Тем более Стас сказал, что он трус, а я его мнению о людях всегда верю.

– Причем трус расчетливый, – добавил Крячко. – Он свою жизнь очень хорошо продумал и выстроил! Никогда нигде не прокололся! Да он на сто ходов все вперед просчитал! Нет ему никакой выгоды предателем становиться! Ему сейчас шестьдесят три. Предположим, его за художества с девочками и нецелевые траты бюджетных средств с работы попрут, так он что, на черный день себе ничего не припас? Да у него, как у хомяка за щекой, припрятано столько, что ему до конца жизни хватит! Правильно Петр сказал, нет ему никакого резона секретами торговать. А ну как вскроется это дело? Он же сдохнет на зоне! А он, напоминаю, трус расчетливый!

– Ну тогда кто? – спросил Лев Иванович.

– Есть у меня одна мысль крамольная, – замялся Стас.

– И я даже могу сказать, какая, – вздохнул Гуров. – Что Андрей ошибся.

– Да! И не смотри на меня так укоризненно! – это Крячко сказал Орлову. – Мы приняли за аксиому, что предатель среди тех шести человек, а ведь это мог быть кто-то еще. Ну, не учел чего-то Андрей или не так понял. А ошибиться каждый может.

– Думайте что хотите, но я верю, что Андрей не ошибся, – упрямо стоял на своем Петр. – Вот поговорит Стас с этой жен…

– Блин! – заорал Крячко, посмотрев на часы. – Мне только-только успеть! – И он потянулся к вазе, чтобы взять на дорожку несколько конфет, но та оказалась пуста. – Ну, Лева! Ты прямо с Васильева пример берешь! Тот тоже без шоколада жить не может! Лопает его, как хлеб, особенно, когда нервничает, – и бросился к двери.

Догнав Стаса в один прыжок, Гуров развернул его к себе и переспросил:

– Васильев, когда нервничает, ест шоколад?

– Плитками, – выразительно сказал тот и рванул к двери.

А вот Гуров рванул совсем в другую сторону – к столу и, покопавшись в бумагах, схватился за телефон.

– Ты куда звонить собираешься? – спросил Орлов.

– В реанимацию, – бросил Лев Иванович, слушая длинные гудки и только что не приплясывая от нетерпения.

– Да ты на время-то посмотри! – укоризненно сказал Петр.

– Все нормально! У Васильева лечащий – наш человек! Тоже за работой жизни не видит! – И почти заорал в трубку, потому что ему наконец ответили: – Скажите, Виктор Степанович случайно не на месте? Ах, еще не ушел! Тогда пригласите его, пожалуйста! – И он снова был вынужден ждать, покусывая губу. – Виктор Степанович! Вы меня, наверное, не помните – я к вам подходил по поводу Васильева! Ну и ничего страшного! Я хотел у вас спросить, есть ли какие-нибудь яды, которые могут быть хотя бы частично нейтрализованы шоколадом? Так вот, перед тем, как принять яд, Васильев съел очень много шоколада!

Больше Гуров ничего не сказал, а, рассмеявшись, положил трубку.

– Ну? – нетерпеливо спросил его Орлов.

– Что «ну»? Радостно заорал «А-а-а-а!» и бросил трубку. Даже спасибо не сказал!

– Ну, даст бог, ему это поможет, – с надеждой произнес Орлов, а потом, насторожившись, потянул носом и сказал: – Лева! Мы, кажется, горим.

Гуров тоже принюхался и бросился на кухню. Зрелище было безрадостным: котлеты, естественно, покупные, превратились в подошвы, что по виду, что по содержанию – вилкой, во всяком случае, они не протыкались, а вода из кастрюли, в которой варилась картошка, уже вся выкипела, и содержимое прилипло ко дну.

– Это была любимая Машина кастрюля, – вздохнул Гуров.

– Дай бог, чтобы это была последняя неприятность в твоей жизни, – заметил Орлов и вздохнул. – А Стас так голодным и убежал!

– Ну, бутерброд он все-таки съел, – вяло возразил Лев Иванович и тоже вздохнул: – Эх, все люди как люди, а мы за делом, за работой своей ничего не видим! Он же с порога сказал, что есть хочет, а мы за разговорами обо всем забыли.

– Ну, давай тогда в четыре руки чего-нибудь изобразим, чтобы накормить его, хотя бы когда вернется. Только уговор: пусть сначала поест, а потом уже обсуждать будем, – предложил Орлов. – Кстати, как ты думаешь, эта картошка еще съедобная, а то я тоже что-то есть хочу.

То, что раньше было картошкой, оказалось таким пересоленным, что они, попробовав, потом дружно отплевывались, а когда заглянули в холодильник, оказалось, что похвалиться Гурову, мягко говоря, нечем.

– Пойду в магазин схожу, – сказал Орлов и ушел.