Эд Макбейн - Грабитель

— Ладно, договорились, — сказала она.

— Хорошо, до встречи.

— До свидания.

— Пока. — Он повесил трубку, улыбаясь.

А выйдя из будки, чертыхнулся. В ту же секунду полез в карман за новыми десятью центами. Мелочи не было. Тогда он пошел к хозяину кондитерской, который был занят тем, что разливал по стаканам сельтерскую. К тому моменту, как Клинг разменял деньги, пролетело минут пять. Он быстро набрал номер.

— Алло?

— Клер, это снова я.

— Ты знаешь, что опять вытащил меня из душа?

— Мне ужасно жаль, но ты не назвала колледж.

— Ох. — Клер помолчала. — Да, не назвала. Это Женский университет. Знаешь, где он находится?

— Знаю.

— Отлично. Приходи в Рэдли-Холл. Там ты найдешь офис газеты, которая принадлежит колледжу. Она называется «Рожок Рэдли», но на двери висит вывеска «Газетенка Рэдли». Там я оставляю пальто. И не пугайся всяких хищниц, которые там бродят.

— Я буду минута в минуту, — сказал Клинг.

— А я, пользуясь привилегией женщины, приду минут на десять позже.

— Я подожду.

— Хорошо. Теперь не обижайся, но вокруг меня на ковре уже натекла большая лужа.

— Прости. Иди мойся.

— Думаешь, я грязная?

— Если хочешь, мы можем говорить всю ночь.

— Нет, лучше помоюсь. До свидания, упрямец.

— До свидания, Клер.

— Ты действительно упрямый тип, знаешь?

Клинг усмехнулся.

— А кто не упрям? — поинтересовался он.

— Ай! — воскликнула Клер. — До свидания. — И повесила трубку.

Минуты три он сидел в будке и глупо улыбался. Наконец в стекло постучала полная женщина:

— Молодой человек, вы перепутали телефонную будку с отелем.

Клинг открыл дверь.

— Странно, — сказал он. — Я позвонил в обслуживание номеров, и мне прислали сандвич.

Женщина прищурилась, состроила гримасу и протиснулась в будку, выразительно хлопнув дверью.

В десять часов вечера Клинг вышел из поезда-экспресса на платформу станции «Питерсон-авеню» надземной транспортной системы. Он немного постоял, глядя на огни города в дрожащем осеннем воздухе, теплые и разноцветные. В этот год осень никак не хотела заканчиваться. Она отказывалась спускаться в зимнюю берлогу. Упрямо цеплялась («А кто не упрям?» — подумал Берт и снова улыбнулся) за стелющиеся по земле летние одежды. Она была рада продолжать жить, и человечеству удавалось кое-что перехватить от ее жажды жизни, и это отражалось на лицах людей на улицах.

Одного из этих людей звали Клиффорд.

Где-то среди людей, которые с улыбками торопились по улицам, шел мужчина с хмурым взглядом.

Где-то среди тысяч зрителей, заполнивших кинотеатры, мог сидеть убийца и смотреть на экран.

Где-то там, где гуляли и разговаривали влюбленные, он сидел в одиночестве на скамье, погруженный в раздумья.

Где-то там, где открытые, улыбающиеся лица распространяли в воздухе струйки и султаны нестойкого тумана, шел человек, плотно сжав рот и стиснув зубы.

Клиффорд.

Сколько Клиффордов было в таком огромном городе? Сколько Клиффордов можно найти в телефонном справочнике? А сколько еще туда не включено?

Перетасуйте колоду с Клиффордами, а затем вытащите кого-нибудь из них, вытащите любого Клиффорда.

Вот только время для этого было неподходящее.

В это время нужно гулять за городом, подставляя щеки под шлепки ветра, слушая хруст и шелест листьев под ногами и скрип бунтующих деревьев, одевшихся в роскошные цвета. Это время нужно посвящать вересковым трубкам, твидовым пальто и спелым красным яблокам «макинтош». Это время предназначено для созерцания тыквенного пирога, для хороших книг, толстых пледов и окон, плотно закрытых в преддверии надвигающегося холода.

Это было неподходящее время для Клиффорда и неподходящее время для убийства.

Но убийство совершено, а в отделе по расследованию убийств работали люди с холодными глазами, которым никогда не было семнадцати лет.

Клингу когда-то было семнадцать.

Он спустился по лестнице и направился прямо к будке размена денег. За окном сидел мужчина и читал книжку с комиксами. Клинг узнал одну из самых веселых книжек, продававшихся в ларьках, в которой рассказывалось о вдове, страдавшей рассеянным склерозом. Служащий поднял глаза.

— Добрый вечер, — обратился к нему Клинг.

Служащий посмотрел на него с подозрением.

— Добрый вечер, — отозвался он.

— Не возражаете, если я задам несколько вопросов?

— Смотря каких, — ответил служащий.

— Дело в том…

— Если вы задумали ограбление, молодой человек, выкиньте это из головы, — посоветовал служащий. — Вы не получите уйму денег, только проблемы, а полицейские в этом городе довольно хорошо разбираются с грабежами на транспорте.

— Спасибо за совет. Но я не думал вас грабить.

— Это хорошо. Меня зовут Рут, Сэм Рут. Ребята называют это помещение «будка-рутка». Чем могу помочь?

— Вы часто работаете вечерами?

— Иногда вечером, иногда днем, а что?

— Я пытаюсь проследить путь девушки, которая обычно садилась здесь на поезд.

— Многие девушки садятся здесь на поезд.

— Эта девушка, как правило, подходила между 10 и 10:30. Вы работаете в это время?

— Когда я в дневной смене, то прихожу в четыре часа дня и ухожу в полночь.

— Тогда в десять часов вы находитесь здесь.

— Должно быть, так.

— У этой девушки светлые волосы, — сказал Клинг. — Очень красивая блондинка.

— Внизу в булочной работает блондинка. Она вдова, уходит каждый вечер около восьми.

— Это молодая девушка. Семнадцать лет.

— Семнадцать, точно?

— Да.

— Не помню, — сказал Рут.

— Подумайте.

— О чем? Я ее не помню.

— Очень красивая. Если вы ее видели, то вспомните. Хорошо сложена, большие голубые глаза, в общем, красотка.

Рут закатил глаза вверх.

— Да, — сказал он.

— Что да?

— Вспомнил. Приятная малышка. Да, я вспомнил.

— В какое время она появлялась?

— Обычно около 22:25. Да, я ее помню, точно. Всегда поднималась на платформу в сторону центра. Обычно я за ней наблюдал. Чертовски хорошенькая девушка. Всего семнадцать, говорите? Выглядела она постарше.

— Да, только семнадцать. Вы уверены, что мы говорим об одной и той же девушке?

— Слушайте, откуда мне знать? Эта блондинка почти всегда приходила в 22:25. Я ее запомнил, потому что однажды она попросила разменять ей десять долларов. Нам не разрешается менять больше чем два доллара, хотя немногие ходят с двухдолларовыми купюрами. Считают их несчастливыми. Суеверие — это плохо. — Рут покачал головой.

— Так вы разменяли?

— Из своего кармана. Поэтому я ее запомнил. Она наградила меня замечательной улыбкой. Приятная улыбка и вообще приятная девочка. Да, она особенная, конечно. Обычно поднималась на платформу в сторону центра, спешила на поезд в 22:30. — Рут достал из кармана золотые часы. Он кивнул и положил часы обратно. — Да, она успевала на 22:30.