Хокан Нессер - Человек без собаки

И почему-то его мучила совесть. Он не понимал почему — не он же виноват, в конце концов, что Хенрик исчез. Или что его жена медленно сходит с ума. Или что Кристофер потерял все жизненные ориентиры.

И все равно — какая-то заноза засела в душе. Может быть, как раз то, о чем говорил епископ Туту… или кто это был:

Тот, кто может, обязан продолжать мочь.

А если у того, кто может, просто-напросто нет сил мочь ? Если он уже не может мочь ?

Он, как всегда, поставил машину перед гаражом и, чтобы не намокнуть, пробежал несколько метров до входной двери. Надо было бы оставить в доме свет, хотя бы так замаскировать одиночество.

Замаскировать одиночество? Откуда он взял это выражение? Либо продолжать мочь , либо маскировать одиночество . Лейф сам не знал, из каких кладовых памяти возникают эти странные формулы — в обычной жизни он к таким выражениям никогда не прибегал, даже не догадывался, что они существуют. Но память, оказывается, откладывает кое-что про запас…

Но выражение выражением, а свет он, уезжая, не включил. Словно упрекая себя за ошибку, поднялся на второй этаж и зажег все лампы. Потом спустился вниз и сделал то же самое. Позвонил Берит в Упсалу: Кристофер сел на поезд, как и договаривались.

Он будет жить у Берит. Братьев и сестер у Лейфа Грундта не было, он был единственным ребенком, зато у него были кузен и кузина — Берит в Упсале и ее брат-близнец в Кристианстаде. Прошлой осенью Хенрик тоже жил у Берит пару недель, пока не удалось снять комнату в «Триангеле». Берит была разведена и жила теперь вдвоем с десятилетней дочерью в слишком большом для них доме. По поводу Кристофера никаких вопросов не возникло — само собой, она его приютит.

— А как ты себя чувствуешь? — спросила Берит.

Он не нашелся, что ответить.

Повесил трубку и опустился на стул в кухне. Ему предстояли субботний вечер и бесконечное воскресенье. Как заставить время идти побыстрее?

И как избавиться от этого гнетущего чувства вины? Ему все время казалось, что все, что происходит, происходит по его вине.

Не надо было его отсылать, внезапно подумал он. Я ведь отослал его, только чтобы самому побыть в покое. Хотя бы неделю. Хорошие отцы так не поступают.

Но я не в силах продолжать мочь . Я слишком устал.

Лейф посмотрел на часы. Без двадцати пять. Он закрыл руками лицо и горько заплакал.

Кристина доехала на метро до «Фридхемсплана» и прошла два квартала до Инедальсгатан. Воскресенье… по церковному календарю — Судное воскресенье. Через два дня, первого декабря, они должны освободить квартиру Роберта. Они окончательно определили срок после двух или трех отсрочек — сначала речь шла о первом октября, потом о первом ноября. Якоб поначалу проявил понимание или, по крайней мере, равнодушие, но теперь терпение его лопнуло.

— Мы что, будем платить за квартиру Дрочилы Тарзана, пока не умрем? — спросил он.

Теперь она договорилась и с владельцем квартиры по имени Эрик Реншерна, и с фирмой-перевозчиком. Завтра все имущество Роберта перевезут на склад в Шургордене, послезавтра два дипломированных уборщика из другой фирмы приведут квартиру в порядок. Если она хочет взять что-то из вещей брата, сегодня последняя возможность. Дочь Роберта Лена-Софи не выказала никакого интереса к имуществу отца, Розмари и Карл-Эрик тоже отмахнулись — нам ничего не надо. Адвокат Брундин после вычета собственного гонорара в три тысячи шестьсот крон поделил оставшуюся сумму (чуть больше четырех тысяч) поровну между наследниками.

А Кристина взяла на себя обязанность проследить, чтобы все было сделано в срок и правильно.

Роберта уже один раз разрубили на куски. Теперь будут рубить его имущество — Кристина почему-то представляла себе это именно так, и ей было очень грустно.

На полу в прихожей лежал целый сугроб реклам. Скверный, затхлый воздух. Она никогда не была здесь раньше — странно, Роберт снимал эту квартиру полтора года, они жили в одном городе, пятнадцать… ну, двадцать минут на метро… Ей стало стыдно, но она мысленно прикрикнула на себя — этим делу не поможешь. Обошла маленькую квартиру и зажгла все лампы. Две маленькие комнаты и крошечная кухня — вот и все. Если не считать одного или двух осмотров полиции, никто ни к чему не притрагивался одиннадцать месяцев. Холодильник она решила не открывать.

Господи, как можно так жить… впрочем, другого она и не ожидала. Беспорядок, грязь… Дешевая мебель, на стенах — репродукции неизвестных Кристине художников. Ничего стоящего. Она подумала, что у нее вполне уважительные причины не навещать брата. Конечно, она относится к нему куда лучше, чем все остальные, но быть замешанной в его жизнь ей не хочется. Ей не хотелось . Кристина давно уже не думала о Роберте, как о живом, а сейчас по какой-то причине ей показалось, что вот-вот откроется дверь… Почему-то именно здесь ей очень трудно было осознать, что брата уже год как нет в живых. Роберт… дурачок.

Она прикусила губу, чтобы не расплакаться.

Что это за бессмысленный ритуал? Что я здесь делаю, в этой удручающей нищете? Долг? Вряд ли… Роберт никогда не был человеком долга, да и она тоже. Сожги все это дерьмо, Кристина, — он наверняка сказал бы что-то вроде этого. Кончай рыться в этой мусорке.

Один более или менее приличный книжный шкаф в гостиной. Роберт много читал… Может быть, взять какие-то книги? Зачем? Что за смысл? Она посмотрела на большой, заваленный письменный стол. С краю лежали две толстых стопки бумаги, текстом вниз, на пузе, как говорили у них в студии. Там почти все бумаги клали на пузо — от любопытных глаз. Может быть, это… Вдруг она вспомнила — Роберт же много раз говорил о каком-то романе.

Она перевернула обе стопки. На первом листе одной из них крупно набрано название:

Роберт Германссон

Человек без собаки

Роман

Конечно…. она почему-то обрадовалась. Он же сто раз говорил, что работает над романом. И тогда, в Чимлинге, когда они виделись в последний раз, он тоже об этом говорил.

Она поочередно постукала обеими частями рукописи по столу, чтобы выровнять края. Вот здесь и спрятана твоя душа, Роберт. Ты специально положил рукопись на видном месте. Для меня. Спасибо тебе — теперь я знаю, зачем сюда пришла.

Она затолкала толстую пачку в наплечную сумку. Постояла немного — стоит ли искать что-то еще? Человек без собаки … духовное завещание Роберта… и теперь она должна решить, что с ним делать. Странный долг… мягко говоря.

Кристина в задумчивости стояла в жалкой норе своего родного погибшего брата, как вдруг в куртке запел мобильник. Она, посомневавшись, вытащила его из кармана.